Но все это была мелочь по сравнению с вурдалаками – живыми мертвецами, поднимавшимися из могил и пившими кровь живых, или лихом одноглазым, духом зла. Лихо одноглазое, как описывали его уцелевшие, представало в виде высокой худой женщины с одним глазом. Лихо садилось человеку на шею, мешало жить. Лихо можно было обмануть или передать другому в подарок. Даже поговорка сложилась: «Не буди лихо, пока оно тихо».

В воде по ночам, опасаясь дня и гнева Ильи Пророка, могущего поразить их молнией, пряталась водяная нечисть. У водяных своя «челядь» из русалок, душ девушек-утопленниц и мавок – душ некрещеных детей или задушенных матерями. Во владениях «водяных дедушек» старались не шуметь, чтобы не гневался, задабривали подношениями в виде петухов, собак, хлеба. Водяные по ночам зачастую дрались с лешаками. Да так, что деревья валили по берегам озер или рек. Лешаки были невидимы обычному человеку, оборотнями. Кто видел – баяли, что черны, хвостаты, имели рога и копыта. При зверском обличье были заступникам сирых, убогих, проклятых, слабых и калик перехожих.

Да разве всех и упомнишь? Пожалуй, только в Книге Велеса, текст которой вырезан на тонких деревянных дощечках, все они и есть.

Даже «аука» – маленький, пузатый, с толстыми щеками. Отзывался на крик заблудившегося «ау». Но вместо помощи заводивший путников в глухую чащу и бросавший их там на голодную смерть либо на растерзание волкам. В общем – та еще публика.

– Ты, Первуша, должен отличать нечисть от нежити. Нечисть – она тела не имеет, принимает любую оболочку, твари разумные, даже боль чувствуют. Питаются