– Об этом я говорил с тобой много раз, – сказал Игмилсин. – Я отдал тебя в «дом табличек», чтобы ты стал ученым мужем, чтобы умел обо всем написать на глиняной табличке. Помогай Абуни, это только принесет тебе пользу. Если ты смышлен, то сможешь помочь другу. Ты можешь после учения приходить в дом Эйянацира, и где-либо во дворе или в скотьем загоне вы можете вместе переписывать таблички, которые могут пригодиться Абуни. Чем больше ты будешь занят перепиской табличек, тем больше пользы будет тебе потом. Нужно много трудиться, чтобы достичь великой цели.

* * *

Возвращаясь в свой дом, Эйянацир мысленно подсчитывал, сколько он тратит на переписку. Вспоминал писцов, которые выполняли его поручения. Оказалось, что иметь своего писца, даже не очень искусного, все равно выгодно.

Когда Шига пришел к нему с просьбой не объявлять Абуни рабом и не ставить клейма, он согласился. Эйянацир много лет знал Шигу и был уверен в том, что долг будет уплачен. Просто ему не хотелось терять возможности немного поживиться на чужой беде. Эйянацир тем и славился в Уре.

Условились. Через пять дней Шига приведет Абуни и даст ему наставление вести себя так, чтобы не пришлось поднимать плетки. Во всем быть послушным и не вздумать бежать. Иначе клеймо на лбу будет ему наказанием.

* * *

Напрасно Набилишу добивался возможности предстать перед самим Рим-Сином. Его не пускали. А корабельщик не хотел выдать своей тайны царедворцам. Он понимал, что, представ перед царем и сообщив ему местонахождение лекаря, убившего Нин-даду (в Уре все только и говорили об Урсине, как об убийце царской дочери), он может получить достойную награду. Даст ли ему такую награду кто-либо из царедворцев, он не знал.

Пять дней Набилишу бродил вокруг ворот царского дворца. Он давно уже понял, что великий правитель Ларсы имеет такую охрану, что ни один простолюдин никогда не добирался до царских покоев и не имел чести пасть ниц перед божественным господином. Когда он столкнулся с верховным жрецом Имликумом, он вдруг решился обратиться к нему.

Набилишу не стал говорить о случившемся в гавани накануне смерти Нин-дады. Он протянул жрецу глиняный конверт и попросил его тут же прочесть табличку, где сказано очень нужное слово для самого Рим-Сина.

Имликум с любопытством вскрыл конверт и прочел донесение корабельщика. Он очень обрадовался сообщению. Набилишу видел это по выражению лица Имликума, которое при встрече было хмуро и сердито, а теперь как бы просияло.

– Ты получишь свое серебро, похищенное грабителем Урсином. Невозможно называть его царским лекарем после всего случившегося. Ты хорошо сделал, что сообщил нам о бегстве Урсина в Дильмун. Я надеюсь, что воины царской стражи разыщут его и он будет казнен при всем народе Ура. А тебе будет царская награда, Набилишу. Но ты получишь ее лишь тогда, когда Урсин будет доставлен в Ур.

Набилишу низко склонился перед верховным жрецом, радуясь, что царский казначей вернет ему два серебряных слитка, согласно долговой табличке. Имликум пообещал сейчас же распорядиться о возврате долга Урсина.

– Царь узнает твое имя, – сказал Имликум, входя в ворота дворца. – Ты должен гордиться этим. Это великая честь для простого корабельщика.

Жрец исчез за медными воротами, а корабельщик все еще стоял в низком поклоне.

ПОИСКИ УРСИНА

«Это донесение как нельзя кстати пришло в мои руки, – подумал Имликум, торопясь в покои своего повелителя. – Рим-Син слишком углубился в тоску. Утроба его плачет и не дает ему силы для великих дел. Он настолько поник, что ни о чем не желает слушать, а главное, слишком долго не пускает на свой порог гонцов Хаммурапи.