— А тут налицо двойные стандарты, — пожал я плечами.

— Двойные? Это как?

— Двойные, красавица, это когда на людях одно говоришь, а в письмах и на домашних кухнях совершенно другое, — уточнил я. — Вот как невеста моя бывшая. От таких, как она, стоит подальше держаться, чтобы не запачкаться. А уж постель с такими женщинами делить и вовсе последнее дело. Прирежут при случае с милой улыбкой — это в лучшем случае.

— А в худшем? — спросила покрасневшая как маков цвет синеглазка.

«Странно, чего это она?» — удивился я и тут же отругал себя за длинный язык: время другое, про постельные утехи вслух не говорили. Да и вообще, секса в Советском Союзе не было, по заверениям западных журналистов. Саныч, следить надо за языком, а то так недолго и угодить в места, не столь отдалённые за крамольные речи. Или в психушку.

— В худшем… Кстати, меня А. э-э-э… Егор зовут, а вас как? — я чуть не добавил «милое дитя», но вовремя прикусил язык. Телу моему годков двадцать четыре, двадцать пять от роду, какое уж тут дитя. Девчонка младше меня года на два-три, не больше. Ну не объяснять же ей, что в голове этого спортсмена, комсомольца и просто симпатичного советского парнишки теперь обитает старый дед, прекрасно знающий будущее.

— Меня Люба Светлова зовут. Очень приятно, — синеглазка протянула изящную ладошку.

Я сначала не понял зачем. Потом до меня дошло, и я со всей осторожностью пожал женские пальчики.

— Почему вы расстались? — Любочка явно намеревалась развести меня на разговор то ли из женского любопытства, то ли чтобы помочь симпатичному парню справиться с душевной драмой.

Ни драмы, ни трагедии я, понятное дело, не испытывал. Но разочаровывать женщину — последнее дело, поэтому я позволил себе ответить, додумывая на ходу детали.

— Не понравилось бывшей невесте моё решение. Я, видите ли, институт закончил. Вот, по распределению лечу к месту работы.

— Невесту в другое место направили? — догадалась Люба.

— Невеста дома осталась. И я должен был в столице нашей Родины трудиться, пользу приносить.

— И что же случилось? — тонкие брови синеглазки сошлись на переносице, девушка явно пыталась понять, что же произошло.

Я пожал плечами: а чёрт его знает, что там у них произошло. Одно понятно: Егорка мой из достаточно благополучной семейки, как и бывшая девушка Елизавета. И оба семейства желали парню только добра. Но, похоже, совершенно забыли поинтересоваться у сына и жениха, чего он сам от жизни хочет.

— Случилось, Любочка, то, что отказался я от сытой столичной жизни и престижного места в элитной школе, — смущённо улыбаясь, поведал я любопытной соседке. — И выбрал вместо этого деревенскую школу. Вот поэтому невеста меня и бросила. Не захотела стать… — я напряг память, вспоминая строки из письма неизвестной Лизы Бариновой. — Точнее, не захотела «влачить жалкое существование в роли супруги деревенского учителя». Во как, — хохотнул я.

— Не переживайте, — со всей серьёзностью, глядя на меня сочувственным взглядом, выдохнула синеглазка. — Может, она ещё одумается. Да и не на Крайний же Север вы летите. В Новосибирск. И вообще, пять лет назад нам звание присвоили, — похвасталась девчонка.

— Какое? — напрягая память, уточнил я.

— Мы теперь город-миллионник. У нас красиво, вам понравится. В том году построили библиотеку Академии наук…

— Это хорошо, Любочка. Только сомневаюсь я, что бывшую мою невесту устроит что-то кроме столицы. Да и не в сам Новосибирск я лечу, — остановил я синеглазку, которая явно намеревалась перечислить мне все достопримечательности Новосибирска.