Фрэнси закрыла глаза в ожидании, когда лифт доставит ее на двадцатый этаж. Лифт остановился, двери распахнулись, Фрэнси открыла глаза и сразу же увидела Бака, который поджидал ее прямо у лифта.

— Фрэнси, — произнес он и не поверил сам себе — словно и не было разделявших их долгих семи лет.

— Бак! — Фрэнси вышла из кабинки и протянула ему руку. — Ты совсем не изменился, разве что постарел чуточку.

— Ровно на семь лет, — напомнил ей Бак. Позже он вспоминал и не мог вспомнить, во что была одета Фрэнси, только заметил, что наряд подчеркивал цвет ее глаз, а волосы свободно лежали на плечах длинными прядями, в то время как женщины давно предпочитали короткую стрижку или завивку.

— Ты так и не остригла волосы, — заметил он, невольно напоминая Фрэнси о ее обещании, и она утвердительно кивнула.

— Хорошо. Иначе мне бы не понравилось, — сказал он. — Я всегда вспоминал тебя именно такой.

Взгляды их встретились, и Фрэнси вновь ощутила старое, но незабытое чувство к этому мужчине, отцу ее ребенка. Если она раньше и сомневалась, что будет любить его до своего смертного часа, то теперь была в этом уверена. Но он был мужем другой женщины и звездой первой величины на политическом небосклоне.

— Мне не следовало приезжать сюда, — нервно сказала она. — Мне кажется, нам нечего сказать друг другу.

— Нет, ты говоришь неправду, — Бак взял ее руку и прижал ее к своей щеке, а затем принялся нежно целовать ее пальцы, — Похоже на то, что все эти семь лет я находился в спячке, а вот теперь проснулся. И мы снова вместе, словно и не разлучались. Жизнь не столь уж сложна, если я буду любить тебя, а ты — меня.

Фрэнси освободила руку.

— Но ведь это не так! Жизнь не стоит на месте и никогда не бывает простой. Я решила жить для себя. У меня есть работа, я занимаюсь благотворительностью, а главное — у меня растет дочь. Мне надоело лгать и скрываться и хочется одного лишь покоя.

Она направилась к длинному белому дивану у окна и села, потому что ноги отказывались ее держать, сердце в груди бешено колотилось, и единственное, чего она хотела на самом деле — это броситься в его объятия. Но она не могла себе этого позволить. Прежде всего ей надо было думать о Лизандре. Фрэнси обхватила колени руками и, подавшись вперед, пристально разглядывала Бака, как будто видела его впервые.

— Марианна приходила к тебе с визитом, как я понимаю? — спросил он.

Фрэнси пожала плечами.

— А если даже и так? Как бы то ни было — она оказалась права.

— Почему же ты не позвонила мне, не поговорила со мной?..

Он произнес эти слова с таким отчаянием, что ей захотелось взять его за руку и сказать ему — по-прежнему любимому и дорогому, — что все хорошо, что в ее отношении к нему ничего не изменилось.

— Я была беременна, а ты — женат. У тебя есть свои собственные дети, о которых ты должен заботиться. Ну и разумеется, твоя карьера. Мне было просто необходимо принять решение.

— Но это твое решение, Фрэнси. Я в этом не участвовал, хотя всегда считал, что нас двое. Согласись, я имел право принять участие в обсуждении, и на моей стороне должна была оказаться как минимум половина голосов.

Бак требовательно смотрел на Фрэнси, и она вздохнула.

— Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать наши с тобой отношения. Я приехала из-за Лизандры. Она не подозревает о том, что ты ее отец, и я, со своей стороны, не хочу, чтобы она об этом знала. Я сказала ей, что с ее отцом мы расстались еще до ее рождения, и она приняла это как данность. Ей только семь лет, но она начинает задавать мне вопросы, и я рассказываю ей, каким был ее отец, говорю, что он любил бы ее, если бы знал о ее рождении.