Изменить размер шрифта - +
Выходя, она столкнулась с подругой Верой – они не виделись около года, – и та рассказала, что будет работать вторым ассистентом режиссера на первом полнометражном фильме выпускника киношколы, съемки начнутся в конце июля в Словакии. Вера пообещала познакомить Хелену с первым ассистентом, набиравшим команду, и она с восторгом согласилась.

 

– Как бы ты поступила на моем месте? – спросил он у Хелены.

– Она всю жизнь будет чувствовать себя виноватой, если уйдет от него сейчас. Наберись терпения и держись во что бы то ни стало.

– Говорят, испытания идут на пользу любви.

– Говорят…

 

– Во-первых, потому, что буду занята день и ночь, а во-вторых… разве есть на свете занятие интересней?

Он ее взял. Денег пообещал немного, но сказал, что на съемках будут выдавать суточные на гостиницу и питание. Хелена надеялась, что работа поможет ей не думать о Рамоне. Она занималась раскадровкой и маркировкой, и ее босс говорил себе, что у него никогда не было ассистентки красивей и усердней.

Жаль только, что она такая недотрога.

Однажды Хелена поняла, что вот-вот сорвется, сказалась больной и уехала в Ладви. Вдруг Рамон вернулся и не знает, где ее искать? Два часа спустя она оказалась перед дверью, позвонила, но никто не открыл. Что, если он возвращался и снова уехал? Она решила справиться у соседа, тот посмотрел на нее с подозрением и не удостоил ответом. Хелена написала короткую записку со своим пражским адресом, но на доме не оказалось почтового ящика, в дверь листок не пролез, и она привязала к решетке свой красный шарф, решив, что Рамон поймет этот знак.

 

Через три дня он пригласил ее поужинать, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Вид у него был мрачный. Они выпили белого моравского, и он рассказал, что Петра успешно прооперировали и Магда совершенно счастлива.

– Ситуация, прямо скажем, складывается не в мою пользу. Петр мог умереть, и меня бы это не слишком расстроило, что уж душой кривить. Я подставил бы Магде плечо, утешал бы ее, а теперь впереди месяцы выздоровления, и мерзавец будет давить на жалость, это он умеет. Думаю, нам с тобой нужно быть реалистами. Твой Рамон не вернется. Десять дней! Куда он мог отправиться, чем занимается? С глаз долой – из сердца вон… Он понял, что все слишком сложно, и решил смыться. С тобой объясняться не захотел, проявил вполне понятную человеческую слабость. Что собираешься делать?

– Меня взяли в группу, я надеялась, что работа поможет не сойти с ума, но он следует за мной повсюду – как тень, как призрак, засыпает со мной, будит меня, вселяется в каждого, с кем я говорю. Он и сейчас с нами – не пугайся, я не сумасшедшая, но скоро начнутся съемки, может, хоть тогда исчезнет.

– Давай съездим в Каменице, повидаемся с родителями – я возьму несколько отгулов. Ты развеешься, они обрадуются.

– Я сейчас никого не хочу видеть. Очень тебя прошу, ничего им не говори.

 

– Я открою, – сказал Людвик.

Через минуту он вернулся, и лицо у него было странное.

– Кто там?

– Какой-то лысоватый тип в синем костюме. Изъясняется по-французски, спрашивает тебя.

Хелена не вытерла руки, не сняла фартук и ринулась к выходу. Рамон ждал на пороге. Она на мгновение застыла, потом спросила – как-то глупо, по-детски: «Это ты?» Наверное, хотела убедиться, что перед ней реальный человек, а не один из тех дьявольских миражей, которые так ее измучили. Хелена не заметила, как осунулся Рамон, она видела только его улыбку, и каждая клеточка ее тела отзывалась на прилив адреналина, передавая энергию позвоночнику. Лицо у нее порозовело, нижняя губа задрожала.

«Только бы не…» – подумала Хелена, но через секунду мысль улетучилась, поселившийся в животе сгусток страха растворился, и она снова почувствовала себя невыносимо легкой.

Быстрый переход