|
Ему хотелось броситься перед Кристиной на колени и умолять ее о прощении – за миллионы жертв грядущей войны, за немыслимые лишения и бесчисленные разрушения. Появись у него шанс, он бы крикнул: «Ты была права, тысячу раз права, когда отчаянно сражалась за мир, не обращая внимания на насмешки и хулу, хотя твоя борьба была заведомо обречена на провал! Ты плевать хотела на обвинения в трусости. На свете нет людей храбрее пацифистов, воевать легко, как и убивать соседей, вспарывать животы детям и быть последним выжившим, вместо того чтобы помочь выжить всем окружающим». Йозеф осознавал, что, как и все остальные, был невыносимо высокомерен. Снисходительно улыбался, насмехался над тщетными усилиями Кристины, над листовками, растоптанными разгневанными согражданами, самодельными транспарантами, штрафами (власти выдавали их за кару Господню) и разочарованиями, что хуже удара кинжалом в сердце. Он пожимал плечами и возводил глаза к небу, когда Кристина говорила: «Прошу вас, не забывайте о той первой страшной бойне. Она не должна повториться». Он подхихикивал стаду и ни разу и пальцем не шевельнул, чтобы помочь Кристине в ее безнадежном деле, а как-то раз, после совсем уж куцего митинга, даже сказал: «Знаешь, ты просто смешна». Она тогда ответила: «Знаю и не стыжусь этого».
«Не может быть!» – подумал он, сел на край кровати и сжал голову руками. Увы, это был не кошмар, а грубая реальность. Та реальность, в которой ему придется жить очень долго. Ощущения были сродни чувствам безвинного узника, забытого в камере на целую вечность. Слава богу, «тюрьма», куда попал Йозеф, оказалась очень большой. Нужно браться за дело и не разнюниваться. Отнестись к происходящему как к вызову судьбе. Ученый и его миссия. Часы показывали девять – в столице он никогда не вставал так поздно. Опытная станция была пуста. Опытная! Наверное, это невероятное название придумал очень остроумный либо сильно раздосадованный человек. А может, безумный мечтатель. Йозеф весь день наводил порядок в лаборатории: расставив оборудование и реактивы точно так же, как они стояли в институте, он взялся за изучение зеленой тетради Сержана. Работа предстояла огромная. Часть времени будет уходить на лечение местных жителей, но главной задачей станет составление подробного каталога личинок, населяющих стоячие воды, номенклатуры водных растений и анализ органической текстуры земли, чтобы выяснить, существует ли связь между кислотностью воды и размножением малярийных комаров. Работа на год, а то и на два. Внезапно Йозефу в голову пришла ужасная, убийственная мысль. Что, если Кармона сбежал вместе с семьей, не дожидаясь выплаты денег? Чем еще объяснить его отсутствие? Он вышел на крыльцо и огляделся: на станции по-прежнему никого не было, вокруг царила полная тишина. Как поступить, что делать, если доведется остаться в одиночестве? Придется ждать приезда Дюпре, а он появится только через месяц. Питьевая вода у него есть, провизии завезено на три месяца, можно браться за составление каталога. Первый день новой жизни. Йозеф открыл чистую тетрадь в клетчатой обложке и начал писать:
«Мне нужны резиновые сапоги, – подумал он. – Срочно. А еще халаты», – и записал в блокнот: «Попросить сапоги 41-го размера». Подумал и добавил «две пары», сделал глубокий вдох и шагнул вперед – раз-другой. Это оказалось не столько трудно, сколько утомительно. Он шел, вытаскивая ноги из топи, забыв о костюме и лаковых штиблетах. Так прошел час. Йозеф осмотрел деревянные настилы над рытвинами, залюбовался стремительно взлетающими в воздух чибисами и вдруг заметил колыхавшиеся вдали тени. Человек двенадцать арабов сгрудились вокруг осушенного кусочка земли площадью не больше пятидесяти сантиметров. Все они были в светлых туниках, бежевых жилетах и пышных шароварах до щиколоток и белых тюрбанах. |
