Слейтер не мог не верить ей. Ее искренность была слишком очевидна, а кроме того, Истинные Люди, как дети – если они говорят, что не лгут, значит, не лгут: уж этому‑то его научили. Он присел на диван и взял протянутую руку девушки.

– Ну хорошо, Данна, извини. Я погорячился. Скажи мне, что, по‑твоему, случилось? А еще лучше – расскажи, что должно было  случиться, когда мы выпили этот чай. Он, кажется, соединяет сознания?

– Да! Чай Сновидений помогает увидеть будущее, а еще связывает разумы тех, кто… – словом, друзей, кто доверяет друг другу настолько, что порой они вместе могут увидеть частицу будущего. Только Мудрые Женщины умеют готовить этот чай, и только мы вправе давать его другим. Но эти видения не всегда бывают достоверны, и не всегда им можно доверять. Чай Сновидений может показать охоту, на которой погибнут люди. Потом случится настоящая охота, и на ней погибнут совсем другие. А еще человек может увидеть отца или мать, хотя они давно умерли. – Последнюю фразу она произнесла так спокойно, словно для нее это было обыкновеннейшее дело.

Потом она отвела глаза, и голос ее зазвучал глуше:

– Мне было видение: ты и я как‑то связаны друг с другом. Это было сильное видение! – Данна не смотрела на Слейтера; глаза ее раскрылись шире. – Но я никогда не слыхала о таком, что мы увидели сейчас! Мы были в таком месте, которого не существует, и нас гнала вперед чья‑то чудовищная сила. Я и подумать не могла, что такое возможно. Эти деревья и существо, которое было в лодке, – словно из дурного сна, какой может присниться, если съесть испорченную пищу. Это никак не могло быть видением будущего!

Слейтер молчал размышляя. Он смертельно устал, но чувствовал почему‑то, что какие‑то детали сновидения были скрытым посланием ему.

Однако его мозг, и так уже изрядно перегруженный интенсивным поглощением гипнолент, оказался не способен на новые усилия, и ему пришлось сдаться. Быть может, позже ему удастся разобраться что к чему.

Девушка молча смотрела на него. Она уже обрела свою всегдашнюю сдержанность и теперь просто сидела на покрытой пластиком кушетке и ждала, что он скажет.

– Мне нужно повидаться с полковником и вашим боссом Тау Лангом, – наконец сказал Слейтер. – Может быть, они сумеют понять, в чем тут дело. – Тут ему в голову пришло еще кое‑что. – А где же еще два руккера? Они наверняка должны были услышать наши крики. Как вышло, что они до сих пор не прибежали сюда?

Губы Данны Стром слабо дрогнули – так слабо, что это вряд ли можно было назвать улыбкой.

– Они спят. Им не нравится в форте: они такие, как ваш Накамура, и не могут легко отказаться от привычной ненависти. Я дала им снадобье, чтобы спали до тех пор, пока мы не соберемся в путь. Кроме того, – прибавила она с полной откровенностью, – я хотела, чтобы мы с тобой были одни. Жизни наши связаны. Сон ясно показал это, хотя все остальное в нем и лишено смысла. Я думаю, мы созданы для того, чтобы любить друг друга… – Девушка торопливо опустила глаза, словно была застигнута врасплох собственными словами.

– Данна, Данна!.. – начал было Слейтер – и запнулся, не в силах подыскать нужных слов, ошеломленный силой нахлынувших на него чувств. – Послушай, Данна, ты мне тоже очень… совсем небезразлична, но я офицер, выполняющий свои обязанности, и я не могу говорить о подобных вещах, пока мы не доведем до конца нашу миссию. Ты понимаешь?

Речь Слейтера дышала такой напряженной силой, какой он сам от себя не ожидал. Всем сердцем, со страстью, которой безмолвно дивилась частица его мозга, он желал, чтобы девушка поверила ему.

Данна долго и неотступно смотрела на него, и казалось, что янтарные, чуть раскосые глаза взвешивают его душу.