Это сердитое замечание разом пробудило все затаенные страхи Элизы. Что, если Киприан действительно не появится? Что, если она ошибалась и их любви окажется недостаточно для того, чтобы победить многолетнюю ненависть Киприана к своему отцу?

Мысль эта была для Элизы нестерпима, и, призвав на помощь весь свой оптимизм, она храбро улыбнулась:

— Он будет здесь, вот увидишь. Не успеет закончиться этот вечер, как мы сделаем первый шаг через пропасть, разделяющую нас, и ты поймешь, почему я так люблю Киприана.

Отец не ответил. Он повернулся к висевшему на стене зеркалу в простой дубовой раме и стал тщательно поправлять галстук. Мать вздохнула и послала Элизе теплую, обнадеживающую улыбку. Вдруг раздался громкий стук в дверь холла, заставивший всех троих вздрогнуть и резко повернуть головы.

— Он здесь! — выдохнула Элиза, и сердце ее радостно забилось.

Однако в следующий момент ее младший брат Перри принес неприятное известие:

— Дядя Ллойд велел сказать, что он решил принять твое приглашение, папа. Он будет обедать с вами сегодня.

— Папа, нет! — воскликнула Элиза. — Если его отец будет здесь…

— То что? Выйдет наружу его истинная сущность? Лучше уж сразу узнать, как человек, за которого ты собираешься замуж, будет относиться к твоей семье. Ко всей твоей семье.

— Но это нечестно! — запротестовала Элиза. — Мама, пожалуйста! Неужели ты не понимаешь?

— Ах, Элиза, конечно, я понимаю. Но я согласна с твоим отцом. Если твой Киприан любит тебя так же сильно, как ты любишь его, он преодолеет свой гнев. Его любовь убьет злобу, и вы оба сможете начать совместную жизнь, не омраченную никакими темными тучами.

— Но, мама… — Элиза остановилась, увидев непреклонное выражение на лицах отца и матери. Они уже все для себя решили, поняла девушка; теперь дело было за Киприаном, только за ним одним. Жизнь в ненависти стояла против обещания будущей жизни в любви.

Идя вслед за родителями через тускло освещенный холл к двери отдельного кабинета, заказанного ими на сегодняшний вечер, Элиза изо всех сил пыталась убедить себя, что любовь всегда торжествует над ненавистью, но ей все-таки было страшно. Киприан был человеком сильных чувств. Он любил и ненавидел с таким неистовым пылом, который временами даже пугал. Элиза полюбила в нем эту пылкость, но сейчас ее сердце трепетало от ужаса перед непредсказуемостью Киприана. Что ж, скоро она должна была узнать, что сулит ей грядущая жизнь. Скоро ее душе суждено было исполниться либо неописуемой радости, либо невообразимого горя.

Когда Элиза садилась за красиво сервированный стол, сердце ее стучало часто и неровно, словно у испуганной птички. «Пожалуйста, — молила она то ли бога, то ли Киприана. — Пожалуйста, приди ко мне, и пожалуйста, пожалуйста, скажи, что останешься со мной навсегда».

Элиза нервно расхаживала по комнате. Ее дядя приканчивал третий стакан вина. Мать складывала и снова расправляла квадратную льняную салфетку, а отец, наверное, уже в сотый раз вытаскивал из кармана часы.

Дверь скрипнула, и Элиза встрепенулась. Но ее надежда тут же сменилась отчаянием, ибо это была всего лишь миссис Дули, жена хозяина гостиницы.

— Могу я подавать первое блюдо?

— Да…

— Нет! — перебила своего дядю Элиза. — Нет. Мы ждем еще одного гостя.