Дверь бесшумно отворилась, в комнату вошли трое. Те это были, которые убили Апостола? Он видел лишь со спины. Подошли к Марике, двое встали по бокам, а третий — сзади.

Одни глаза живут на её лице. В них, глубоких, как колодцы, вспыхнули ненависть, любовь, отчаяние. Страха нет.

— Вот и хорошо, — сказала Марика, и первая вышла из комнаты.

Но ведь она… — вспомнил Джулиан, — она… Она сыграет свою роль как надо. Если её сделают роботом, а не убьют, чтобы взять сердце и мозг, надежда остаётся.

«А если противоядие не подействует?!» — механически подумал, но тут же забыл о Марике, потому что Алина спросила:

— Это они убили моего папу? За что? Он самый добрый!

И тут Степанида прижала её к себе, зашептала:

— Тише, девочка, а то и тебя убьют. Похоже, им всё равно кого убивать. — Не отрываясь, она смотрит на плотно закрытую дверь, за которой скрылись элегантно одетые убийцы. В ней тот же ужас, что долго мучил его.

Надо же, всё поняла!

— Беги, Степь, отсюда прочь, — сказал Джулиан. — Сама видишь. Беги. И никогда не отпускай нашего сына в город. Пусть он растит хлеб, доит коров, если коровы к тому времени останутся в нашем селе. И если останутся сами села, в чём я теперь сильно сомневаюсь. Пусть лежит под драндулетом и ищет причины поломки. Сделай его смелым. Научи думать не о себе, о других. Выжги из него понятия «слава», если это понятие в нём когда-нибудь зародится, даже если из него получится поэт или художник. Выжги из него понятие «красивая жизнь». Пусть он не верит никаким властителям, которые якобы живут для народа, даже если они будут врать ему, что несут нашей стране светлое будущее, пусть никогда не захочет он подняться над людьми, получить даже маленькую власть над ними. Ты видишь всё сама. Я — в западне. Алина! — Девочка смотрит на него глазами Апостола. — Ты уже большая. Ты должна всё знать. Ты правильно поняла, папу превратили в робота, а это значит: он больше не умеет думать, улыбаться, помогать людям. Теперь ему не нужна и ты. Ему всё равно, холодно или тепло. Он теперь умеет только работать. Ты должна сама решить свою жизнь. Если противоядие не действует, Марика тоже станет роботом. О Роберто и Поле мы сейчас, в эту минуту, ничего не знаем. Где их искать, не знаем. Я тебе советую уйти с этой тётей. Пока нас громят. Угомонится всё, и станет ясно… надо переждать. Здесь тебе нельзя оставаться ни минуты. Если узнают, что ты — дочь Апостола, тебя тоже превратят в робота. Тётя Степанида очень хорошая, очень добрая, я помню это. Ты будешь вместе с ней растить моего сына. Возьми книжки, которые найдёшь у себя дома. Обязательно все их прочитай, тогда папа навсегда останется с тобой. Дай прочитать эти книжки тёте и моему сыну, когда он научится понимать. Может быть, вы сделаете то, чего не сделали мы. Больше я ничем не могу помочь тебе. Но я верю в чудо. Если Марика и Роберто по случайности останутся живы, они спасут папу и разыщут тебя. Я оставлю им твой адрес.

К нему подошла Степанида.

— А может, ты ещё жив? Ты так говоришь! А может, ты пойдёшь с нами? Я буду беречь тебя, — с отчаянием, как в бреду, говорила Степанида и гладила его лицо. Руки у неё похожи на наждачную бумагу, не нежные, как у Гели и у девушек верхнего этажа.

Джулиан усмехнулся.

— Нет, Степь. Ты же сама видишь, я слишком много знаю, и живым меня не отпустят Я погиб, когда переступил порог Учреждения. Я уже не жив, потому что предатель. Ты понимаешь это слово? Я не человек.