— Это был самый обычный светский визит. Он ничего не хотел.

— Думаю, ты отчитала его за то, что он разогнал всех твоих молодых людей.

— Да, я так и сделала. Была вежливой, но твердой. Но это не «мои» молодые люди. И я бы предпочла, чтобы ты их так не называла. Я всего лишь представительница «Дома Фэрборна». И это объявление не имеет ко мне лично никакого отношения.

— Господи!.. Да ты сегодня на взводе… Надеюсь, твое настроение улучшится к тому моменту, когда мы начнем собеседование в библиотеке. Едва ли можно рассчитывать на успех, если ты будешь неприветливой.

— А почему бы и нет? Я ведь не жду, что эти молодые люди начнут за мной ухаживать. И я очень надеюсь, у них не возникнет таких мыслей. Возможно, мы зря в этом объявлении упоминали о дамском обществе. Знаешь, мне показалось, что большинство вчерашних молодых людей были слишком дерзки и склонны к флирту.

Кассандра пожала плечами:

— Я не нашла, что они были чересчур дерзкими. Думаю, они скорее старались показать, что обладают необходимым обаянием.

— Возможно, упоминание об этом качестве тоже было лишним.

— Но поскольку оба пункта были предложены мной… Я что, должна принять это как критику в свой адрес? Ты сегодня не в духе, но, пожалуйста, не обращай свое раздражение против меня.

Эмма со вздохом кивнула. Конечно же, было бы несправедливо обвинять подругу в этом вопиющем недоразумении. Кассандра не имела намерения составить объявление так, чтобы его можно было понять в нежелательном и даже непристойном смысле.

Или все-таки имела? Эмма тотчас же припомнила рассуждения Кассандры о флирте и лести. Так неужели в объявлении содержался намек на то, что она ищет любовника? Нет, конечно, нет! Обвинения лорда Саутуэйта и его скоропалительные выводы сделали ее слишком подозрительной.

Хотя Эмма старалась забыть о вчерашнем разговоре с графом, она всю ночь думала об этом инциденте и пыталась честно и беспристрастно дать ему оценку. Задним числом она решила, что чтение этого объявления вполне могло вызвать определенного рода мысли. А их разговор, представлявший собой комедию ошибок, вполне мог дать графу основания счесть ее склонной принять его скандальное предложение. И все же, как джентльмен, он не должен был делать ей такое предложение. Но он, однако же, вообразил, что она согласится… Какая неслыханная дерзость!

Но если так, то неизбежно возникал вопрос: какой интерес она могла представлять для графа Саутуэйта? Вывод напрашивался сам собой… Он действительно хотел сделать ее своей любовницей. Но почему, какой в этом смысл?

А может, лорд Саутуэйт предпочитал женщин, занимающих положение много ниже его? Ведь ясно же, что женщина низкого происхождения должна была испытывать к нему благодарность. К тому же на такую женщину гораздо легче произвести впечатление. Увы, подобный вывод не делал чести ни ему, ни ей.

А потом ее вдруг посетила мысль: «Интересно, каково это — быть любовницей такого человека?» Ей пришлось поставить точку в этих размышлениях, пока она не начала раздумывать о физическом аспекте подобных отношений. Но к несчастью, мысль о возможности интимных отношений все-таки застряла в ее сознании и шокировала тем, что вызвала приятное возбуждение. Именно поэтому Эмма заснула лишь на рассвете.

Но сейчас воспоминания о ночных раздумьях показались ей ужасно нелепыми — как и все это вопиющее недоразумение. Единственным утешением в этой истории было то, что ей удалось выиграть время.

Граф пришел потребовать продажи «Дома Фэрборна» — в этом Эмма была уверена. И конечно, он вернется к этому вопросу. Но она рассчитывала, что он, шокированный этим вопиющим недоразумением, по крайней мере не будет нажимать на нее несколько дней.