— Он обошелся мне совсем дешево, миледи, — произнес он с сильным местным акцентом, — и теперь мне кажется, что я зря потратил деньги.

— Я сама попытаюсь его объездить, — пообещала Лоринда, и глаза ее внезапно загорелись.

— Я вам очень признателен, миледи, но мне не хочется, чтобы вы ненароком сломали себе шею.

— Этого не случится, — твердо заверила его Лоринда.

Укрощение заняло по меньшей мере два часа, но в конце концов не осталось никаких сомнений в том, что победа в поединке за Лориндой. И хотя до окончательного триумфа было еще далеко, но жеребенок уже понемногу начинал признавать ее власть над собой.

Оказавшись перед фасадом дома, она увидела стоявший у входа элегантный фаэтон, управляемый парой гнедых лошадей, один вид которых заставил ее затаить дыхание от восторга. На козлах сидел грум, и Лоринда догадалась, что владелец лошадей в эту минуту, должно быть, находится в доме с ее отцом.

Она ускорила шаг и поспешно миновала холл, недоумевая, кто мог явиться к ним с визитом. Девушке даже не приходило в голову, что стоило бы сменить бриджи для верховой езды, принадлежавшие отцу, и черные сапоги с серебряными шпорами на более светскую одежду. День выдался жаркий, и на ней не было ничего, кроме рубашки, какие обычно носили подростки, и шелкового шарфа, повязанного вокруг шеи.

Такой костюм как нельзя лучше подходил для укрощения необъезженной лошади. От нее не ускользнул изумленный взгляд фермера, и она подумала при этом, что чем скорее местные жители привыкнут к ее внешности, тем лучше.

Вряд ли нынешним утром ей удалось бы справиться со своей задачей, если бы ее движения стесняли амазонка и дамское седло.

Когда она только начала объезжать жеребенка, волосы ее были зачесаны назад и собраны в тугой пучок, но теперь пряди выбивались наружу и колечками обрамляли ее открытый лоб.

Однако сейчас Лоринду не особенно заботила ее внешность, и она открыла дверь гостиной.

Как она и предполагала, отец был не один. Двое мужчин, о чем-то беседуя, стояли у окна.

При ее появлении они обернулись, и тут Лоринда впервые увидела их гостя. Высокий, широкоплечий, он был совершенно не похож на тех мужчин, которых ей доводилось встречать раньше, хотя она и не сразу поняла почему.

Его нельзя было назвать красивым, но в его лице было нечто притягательное, а темные глаза под резко очерченными бровями казались умными и проницательными.

У нее возникло ощущение, что его взгляд, брошенный на нее, скорее можно было назвать дерзким, чем восторженным, и, когда Лоринда приблизилась к нему, в его слабой улыбке ей почудилась некая язвительность, что явно ее задело.

— А, это ты, Лоринда! — воскликнул отец. — Ты недавно спрашивала меня о мистере Дурстане Хейле, и вот он перед тобой, собственной персоной.

Лоринда протянула руку:

— Здравствуйте.

Его ответное рукопожатие было чересчур крепким, и девушке впервые пришло в голову, что ей следовало бы переодеться в платье — хотя бы по той простой причине, что гость ожидал от нее предписанного этикетом реверанса, а это было едва ли возможно в бриджах для верховой езды.

— Я только что объезжала жеребенка для фермера Тревина, — сказала Лоринда и тут же почувствовала раздражение, оттого что ей пришлось снизойти до объяснений.

Она инстинктивно вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на мистера Хейла, встретившись с ним глазами. Очевидно, что-то показалось ему забавным, и он обернулся к отцу:

— А теперь, милорд, я вынужден вас покинуть. Обдумайте хорошенько мое предложение и дайте знать о своем решении сегодня вечером или не позднее завтрашнего утра.

— Какое предложение? — поинтересовалась Лоринда.

— Ваш отец расскажет вам обо всем после моего ухода, — изрек мистер Хейл.