Дэниел не заметил быстрый и уже не такой высокомерный взгляд, брошенный на него из-под длинных густых ресниц, так как его внимание привлекли несколько жителей деревни, которые начали выходить из своих домов, чтобы узнать, что случилось. И он вдруг понял: останься они хоть ненадолго, у них появится масса проблем. Не исключено, что с минуты на минуту могут появиться новые преследователи. К тому же перспектива общения с французскими властями его совсем не привлекала. Майор схватил девушку за руку и потащил ее в сторону луга, где паслась отара овец.

Катрин не надо было объяснять причину их поспешного бегства. Она с горечью осознала, что им пришлось бросить лошадь и кабриолет. Все это так, но ей могли бы дать несколько секунд, чтобы забрать ее нарядный капор из конюшни при кузнице!

Дэниел шел широким, размашистым шагом, и Катрин почти бежала за ним, чтобы не отстать. Когда деревня осталась далеко позади, Дэниел облегченно вздохнул и пошел своим обычным шагом. Только когда они подошли к опушке дремучего леса, Дэниел решил, что настало время отдохнуть.

Устало, опустившись на траву, он с удовольствием прислонился спиной к поваленному дереву. Хотя быстрая ходьба никак не отразилась на его дыхании, Катрин заметила, что его щеки горели от жаркого румянца. Сначала она не придала этому значения, но, приглядевшись, с удивлением увидела, что он бережно придерживает левую руку правой рукой, не вынимая их из-под плаща. Когда же он вынул правую руку, Катрин увидела, что вся его ладонь в крови.

— Дэниел, вы ранены!

Забыв обо всем, Катрин бросилась перед ним на колени и прежде, чем он смог остановить ее, быстро откинула его плащ. Она сразу увидела дырку на рукаве его сюртука, края которой были мокрыми от крови. И тут Катрин вспомнила первый выстрел в конюшне при кузнице. Тогда она подумала, что стрелявший промахнулся. Оказывается, нет.

— Почему вы ничего мне не сказали? Какой же вы все-таки глупый! — набросилась она на Дэниела.

Он стал ее горячо убеждать, что это простая царапина, но когда она велела снять плащ, сюртук и рубашку, он покорно выполнил ее просьбу.

Дэниел снял льняную нижнюю сорочку через голову. Шрамы, оставшиеся от его прежних ранений, повергли Катрин в шок.

Едва сдерживая слезы, она протянула руку к шраму, который шел сверху вниз почти через всю его грудь, но вдруг почувствовала, как Дэниел мягко взял ее ладонь в свою.

— Что с вами, Катрин? — спросил он, глядя на ее лицо. — Что вас так расстроило?

— Я так виновата перед вами! — дрожащим шепотом проговорила она. — Я очень плохо думала о вас, считая, что это вы виноваты в смерти Хелен!

Хотя Катрин не делала попытки высвободить свою ладонь из его сильной руки, однако казалось, что она боится взглянуть ему в глаза. Побледневшее лицо девушки выражало крайнюю тревогу. Дэниел не сомневался в искренности Катрин, но ее признание его удивило. Неприязнь, которую она испытывала к нему, Дэниел объяснял капризом молоденькой, избалованной всеобщим вниманием девушки, которая еще не успела повзрослеть. Теперь, когда обстоятельства позволили ему узнать ее гораздо лучше, он понял, что его прежние представления о ней были поверхностны. Она не из тех глупых маменькиных дочек, у которых портится настроение из-за любого пустяка.

Высвободив свою руку, Катрин достала из кармана носовой платок и наложила его на рану, которая, к счастью, была не слишком серьезной.

— Дэниел, я кара Господня. Все, кого я любила больше жизни, к кому испытывала глубокую привязанность, обязательно умирали. Я пыталась внушить себе, что Хелен умерла не из-за того, что я была к ней очень привязана, а из-за своей несчастной любви к вам. Конечно, было несправедливо перекладывать свою вину на вас.