А потом Игорек подставил меня и заказал мою смерть.

Точно! И филиал в Кудрово у нас был. Я сам открывал его, и торжественно выпил первый капуччино из новенькой кофемашины.

Я растерянно смотрел сквозь стеклянную дверь на витрины кондитерской, заполненные разнообразной выпечкой. Молоденькая темноволосая девчонка-продавщица бросила на меня короткий беспокойный взгляд и сразу же отвернулась к покупателю.

У входа в кондитерскую тоже натекла большая лужа. Прямо перед дверью! Клиентам приходилось перепрыгивать ее, и я по привычке недовольно нахмурился. Куда смотрит директор?

В мое время здесь давно бы уже возились коммунальщики из управляющей компании, устраняя досадную помеху. Я всегда поддерживал с ними связь — при открытии каждого филиала брал директора за руку и вел знакомиться с коммунальщиками. Зато все протечки, неисправности электропроводки и другие неприятности устранялись быстро и эффективно. Кондитерским не приходилось простаивать, и мы не теряли деньги.

Похоже, без меня Игорек совсем расслабился!

В луже плавала зеленоватая бумажка. Я наклонился и поднял ее.

Надо же!

Мне всегда везло на находки. И в этот раз подмокшая купюра достоинством в тысячу рублей была очень кстати.

Я огляделся по сторонам. Но никто не бежал ко мне с вопросом: «Вы тут деньги не находили?» Прохожие равнодушно шли по своим делам. Значит, я мог считать купюру подарком судьбы. Приятно, что судьба от меня не отвернулась — не то, что магия!

Я расправил купюру. Она была влажной, но размокнуть еще не успела и вполне годилась в качестве платежного средства. Выпью-ка я кофе и подумаю, что мне делать дальше.

Я толкнул стеклянную дверь кондитерской.

— Будьте добры, капуччино и яблочный тарт, — сказал я продавщице.

Она равнодушно потыкала пальчиком в дисплей кассового аппарата. Все это время я вглядывался в ее лицо. Кажется, знакомы?

Но она явно меня не узнавала. Ничего удивительного — в этом мире я дожил до пятидесяти лет, а сейчас мне едва перевалило за двадцать.

Я расплатился, взял заказ и отошел к окну, вдоль которого тянулась длинная стойка с высокими барными табуретами. Влез на табурет и сделал первый крохотный глоток капуччино.

Скорее всего, Игорек тоже не узнает меня, если я возьму и заявлюсь к нему в офис. Не узнавать — это в его интересах. Кстати, он вообще выкрутился?

Я почти не сомневался, что мое убийство сошло ему с рук. Игорек всегда был ловчилой, наверняка и в этот раз он все продумал.

Косвенным подтверждением служила работающая кондитерская. Если бы владелец сменился — он наверняка поменял бы и название. Ну, и ассортимент тоже.

Я откусил яблочный тарт. Он был изумителен — хрустящее песочное тесто, и сладкая яблочная начинка с заметной кислинкой. Именно так, как я люблю!

Я заказывал яблочный джем для начинки на одном-единственном комбинате. Собственно, благодаря нашим постоянным заказам, комбинат и работал — крупные торговые сети соглашались брать его продукцию только по убыточной цене.

Помню, я даже собирался выкупить комбинат, но не хотел обижать его владелицу — Анна Григорьевна вложила душу в свое предприятие.

Так, ладно!

А мне-то что теперь делать? Ехать к себе домой? Так у меня даже ключей от квартиры нет. Неизвестно, кто там теперь живет, и захотят ли эти люди меня узнавать.

Мои документы, если они даже и есть, наверняка уже сданы в архив. Даже если я сумею их раздобыть — никто не узнает меня по фотографии и не поверит, что мне пятьдесят.

Генетическая экспертиза вряд ли что-нибудь даст. Хотя… если добиться эксгумации моего тела, может и помочь.

Да нет, такое работает только в сериалах. А в реальности меня начнут мурыжить по бесконечным кабинетам, где я ничего не добьюсь, только огребу кучу проблем.