Когда полицейские с Лафайетом поднялись по высоким ступеням, один из охранников лающим голосом спросил пароль. Сержант ответил и пригласил О'Лири в хорошо освещенный зеркальный зал с высокими сводами и отполированным мраморным полом из черных и красных квадратов. Позолоченные люстры замысловатой формы свисали с богато украшенных лепниной потолков. Огромные темные драпировки с изображениями лесных пейзажей закрывали стены напротив зеркал.

Лафайет, сопровождаемый своим эскортом, направился к столу, за которым сидел человек в стальном нагруднике, сосредоточенно ковыряя кинжалом в зубах. Когда вся компания приблизилась, он вопросительно поднял глаза на О'Лири.

- Запишите этого, гм... господина. Доставил Сарж, - сказал старший эскорта, - и дайте мне расписку.

- Господина? - сержант за столом отложил кинжал и взял перо.

- В чем он обвиняется?

- По девятьсот второй статье, - сказал сопровождающий Лафайета и, заметив, что на лице дежурного появилось страдальческое выражение, посмотрел на него с вызовом.

- Ты что, шутишь, Сарж? - заворчал дежурный. - А посерьезней статью нельзя? По девятьсот второй можно задержать пьяницу на ночь, но для этого совсем необязательно тащить его в королевский дворец.

- Нет, статья именно эта.

- Точно, Сарж, - поддакнул Коротышка. - Вы бы видели, что он сделал с Гертрудой!

- Гертрудой? Что - нападение?

- Нет, Гертруда - это моя жена. Он сделал так, что она сбросила пятьдесят фунтов, бедра ее приобрели прежние очертания. Уфф!

Коротышка выразительно обрисовал в воздухе новые формы Гертруды и при этом виновато взглянул на О'Лири.

- Прости, приятель, - прошептал он, прикрывая губы ладонью, - я тебе так благодарен за это, но...

- Слушайте, парни, да вы совсем с ума посходили, - сказал дежурный. Убирайтесь отсюда, пока я совсем не вышел из себя и не заковал вас всех в железо!

Лицо сержанта мушкетеров потемнело. Послышался скрежет обнажаемой шпаги.

- Запиши его и дай мне расписку, или я пощекочу твой хребет через потроха! Ты, бумажная крыса, сукин...

Дежурный вскочил и попытался выхватить свою шпагу из ножен, висевших на спинке стула, - она с грохотом упала.

- Ах, так! Посягать на офицера легкой кавалерии ее королевского высочества! Ты, полицейская ищейка, ночной сторож...

- Тихо! - гаркнул кто-то.

Лафайет, с живым интересом наблюдавший все происходящее, повернулся и увидел франтоватого седовласого мужчину без пиджака, который стоял, нахмурившись, в дверях. Его окружала толпа вычурно разряженных людей в немыслимых напудренных париках.

- Что сие значит? Устроили перебранку прямо перед игровой комнатой!

Новый персонаж развернувшейся перед О'Лири картины оскорбленно взмахнул картами, которые держал в унизанной перстнями руке.

Все вытянулись, щелкнув каблуками.

- Ваше величество, сир, этот полицейский, - запинаясь, стал объяснять дежурный, - хамит тут, понимаете, сир.

- Прошу прощения, ваше величество, - прервал его сержант, сопровождавший Лафайета, - если ваше величество соблаговолит...

- Слушайте, не могли бы вы найти другое место для своих перебранок? грозно оборвал его король. - Проклятье! Мне только пошла карта в руки, а тут невозможно спокойно сыграть несколько партий - обязательно кто-нибудь самым неприличным образом помешает!

Король повернулся, намереваясь удалиться. Свита быстро рассыпалась, уступая ему дорогу.

- Если вашему величеству будет угодно выслушать, - продолжал настаивать усатый мушкетер, - этот арестованный...

- Нам не будет угодно! Ни слова больше.

Король выпятил губу, над которой красовались усы.

- Ну, а теперь - марш! Убирайтесь! И чтобы тихо у меня!

На лице сержанта появилось упрямое выражение.

- Ваше величество, я должен получить расписку за этого арестованного.