Боль взорвалась.

Я выбросила проклятие и сжала свои глаза от боли.

"Никогда не понижай свою охрану", — предупредил Катчер.

Я поискала его и нашла сзади в стартовой позиции, с учебным мечом.

“И никогда не отводи взгляд от противника."

Он качнул мне головой.

"Ты заживешь, и у тебя, вероятно, будут худшие раны, чем все то, что было показано и сделано.

Начнем снова."

Я пробормотала отборные проклятия о своем противнике, но снова сильно ударила по телу и отрегулировала захват на рукоятке учебного меча.

Мой бицепс пульсировал, но я была вампиром; я заживала.

Это была часть нашего генетического обращения.

Он, возможно, не был вампиром, но он был хорош.

Я была быстрая и сильная, но у меня не было его естественной ловкости или его опыта при спарринге.

Я была также ранена.

И я попробовала, столь же трудно как я могла, чтобы сдаться без борьбы.

Набивающийся вниз, бегущий порыв адреналина и гнева, который принес бы ее к поверхности — перед толпой обучаемых боем вампиров.

И выпуск полуобразованного вампира в мир, и перед аудиторией, не мог быть хорошей вещью.

Но это был жесткий курс, чтобы идти.

Поскольку я была вампиром-новичком, и бывшей, недавно закончившей колледж студенткой, я все еще только реагировала, а Катчер независимо от этого уже бросился на меня: вращение, разрез от моего собственного меча, когда он не был в заблокированном состоянии вместо того, чтобы выполнить мой собственный план нападения.

Он двигался слишком быстро для меня, чтобы я смогла среагировать защитно, и перейти в наступление вместо защиты, хотя я пыталась.

Я попыталась проанализировать его шаги, чтобы найти его слабости.

Чем дольше мы боролись, тем тяжелее становился анализ.

С каждой дугой моего учебного меча, с каждым разреза и вращением, мои конечности слабели и мой ум смягчался, и я начала сопротивляться.

К сожалению, когда я начала действительно сопротивляться, позволила адреналину срочно отправлять меня и позволила моему телу танцевать с мечом в руках, вампир внутри начал кричать для освобождения.

Когда я вращался с мечом перед собой, она растягивалась по моим конечностям, и мои глаза трепетали от этого ощущения, тепло разливалось потоком через мои вены, когда она двигалась.

Теплота была достаточно забавой — ей было трудно прибыть в тело вампира — но тогда она сделала шаг слишком далеко.

Без предупреждения она продвинулась и взяла на себя управление, как будто кто-то еще ступил в моем теле.

Я наблюдала события игры перед собой, но это была она, которая двигала моими руками, которые обрели внезапную скорость и проворство.

Скорость и проворство, которые были непревзойденны даже волшебником, который знал свое дело, чей волшебный разум был вооружением.

У нее было мало терпения для маневров человека.

Где я боролась защитно, она продвинулась, разрезая около Катчера и вынуждая его отступить почти к другому краю мата.

Это теряло значение как кино передо мной, как будто я сидела в театре в своем разуме, наблюдая события борьбы.

Когда мой учебный меч задел сторону головы Катчера, в миллиметрах от черепа и скальпа, мысль, что я, возможно, причинила ему боль, строго толкнула меня — выдвинула Мерит обратно назад.