Он действительно не чувствовал голода. Только тревогу. Не шли из мыслей люди, готовые назвать его вождем, если примет эту честь, либо трусом, если отвергнет.

    Ульфила готов был кричать в ласковое голубое небо: обманули, неправда, почему не предупредили!..

    И сказал Ульфила, больше самому себе, чем Силене:

    – С бабами да ребятишками против Атанариха нам не выстоять.

    Силена поперхнулся. Сполз к реке, долго пил дунайскую воду. После вернулся на прежнее место, вежливо поблагодарил Ульфилу за угощение, из библии попросил почитать – нравилось ему очень. Но епископ как не слышал. Все думал о своем Атанарихе.

    – Не вождь я, – сказал Ульфила, будто оправдываясь и в то же время сердясь. – Не умею воевать.

    – А кто тебя заставляет воевать-то? – удивился Силена.

    – А о чем я тут, по-твоему, думаю? – Ульфила поглядел на него своими желтоватыми глазами, ровно съесть прицеливался.

    Силена пожал плечами:

    – Я-то решил, что ты намечаешь место для переправы.

    Тут уже Ульфила удивился:

    – Для переправы?

    – Всем известно, что Атанарих никогда не ступит на ромейскую землю. Он сам первый кричал об этом. Его клятва охранит тебя и всех нас лучше любого вала…

    Переправиться на тот берег? К ромеям? С такой-то прорвой народа? Ульфиле подобное даже в голову не приходило.

    – Нас ромеи в порошок сотрут, – сказал он и хмуро поглядел на Новы.

    – А ты поговори с тамошним епископом, – предложил Силена. И ушел.

    Ульфила поглядел ему в широкую спину. Прост Силена, как три обола.

    * * *

    Епископом города Новы был некто Урзакий, человек, знаменитый своей грубостью. Вести с ним переговоры Ульфила отправил Силену. Готский клирик был богатырь и производил впечатление внушительное. По недостатку хитроумия никогда не искал Силена сложностей там, где довольно было простых, хотя и не слишком изысканных слов.

    На римской таможне, как увидели лодку и в ней троих варваров (Силена спутников выбрал под стать себе), решили было, что те торговать едут. Обрадовались, руки потирать начали: предвкушалась знатная пожива. Ибо крали на таможнях ромейских изрядно.

    Однако Силена был гол как сокол и спутники его не лучше.

    Вошли, куда им показали, сразу загромоздили помещение. Зашумели. Один с размаху на хлипкий конторский табурет пристроился и безнадежно испортил мебель. После долго извинялся на своем родном языке и замучил этим ромеев.

    Таможенники так торопились от варваров отделаться, что даже денег за табурет требовать не стали, чего бы не упустили в ином случае. По опыту знали уже: если варвару нечем заплатить, то лучше о том и не намекать. В бедности своей все равно не признается, а причину не выкладывать денежки такую отыщет, что давай только Бог ноги.

    Силена спросил, где бы им епископа найти. Таможенники указали.

    Втроем пошли готы по городу, привычно отмечая ворота, казармы, высоту и крепость стен. Солдат в Новах было немного, легион стоит сейчас в Эске, выше по течению Дуная. А Новы – город сонный, живет рыбой, которую ловят в Дунае под пристальным оком таможни – за каждый хвост налог дерут.

    Резиденция Урзакия – небольшой дом в двух шагах от каменной базилики в западной части города. Господин епископ долго не хотел пускать господ посетителей; слышно было, как орет на слугу из глубины дома:

    – Скажи ты этим болванам, что епископ почивает!

    Слуга так и сказал: почивает-де епископ.