|
Все превратилось в бушующий хаос. Фред орал, обе дамы визжали, Дот пронзительно хохотала, Эдна рыдала, Джордж кинулся вперед, а мистер Смит стоял среди всего этого разрушения, мычал и топтался на месте. Все вскочили, поднялась суматоха, у мистера Смита свалились очки, и он не надеялся разыскать их среди такого кавардака. В общем шуме ничего нельзя было расслышать, а мистер Смит, лишившись очков, и разглядеть не мог ничего. Жена как будто трясла его за плечо и кричала на него. Миссис Митти, кажется, бросилась к Фреду, готовясь защищать его. И Джордж принимал деятельное участие во всем происходившем. Но прошла еще минута — и мистер Смит остался один, а все остальные где-то за дверями кричали во весь голос. Почувствовав, что у него кружится голова, мистер Смит шагнул к ближайшему стулу и наступил на какое-то стекло. Его очки все еще валялись на полу, и, наверное, кто-нибудь уже раздавил их. Он тяжело рухнул в кресло и машинально снял с левой подошвы что-то липкое и мокрое. Это еще недавно было куском великолепного слоеного пирога. Затем он обрезал руку острым осколком разбитого стакана. Он чувствовал себя совсем больным. Голоса в передней несколько минут не умолкали, но мистер Смит не двинулся с места. Пускай судачат о нем, пускай говорят и делают что хотят. Ему все равно.
Дверь стояла открытой, и он слышал, как уходили гости и как потом Джордж говорил что-то матери и Эдне. Все трое вошли в столовую и закрыли дверь, но звук их взволнованных голосов доходил до его кресла. Он пошарил немного здоровой рукой вокруг себя, нашел только два бисквита и сжевал их как-то механически, как всегда жуют бисквиты. Голоса теперь поутихли — очевидно, в столовой больше не кричали друг на друга, а мирно разговаривали. Прошло еще несколько минут. Он слышал, как Эдна ушла спать. Затем, после короткой паузы, во время которой он, дрожа, с жадностью ловил каждый звук, в гостиную вошла миссис Смит. Не ворвалась, как ожидал ее муж, а вошла бесшумно и закрыла за собой дверь. Но это вовсе еще не означало, что буря миновала, и мистер Смит приготовился встретить ее. Однако никакой бури не было. Первый гнев миссис Смит прошел, хотя она все еще была сильно взбудоражена. — Если бы не Джордж, я бы с тобой так поговорила, Герберт, что ты надолго бы это запомнил! Но Джордж сказал, что ты очень расстроен из-за службы. — Да, расстроен, — подтвердил мистер Смит тихо. — Он говорит, что ты потерял место. Это правда? — Правда, Эди. «Твигг и Дэрсингем» приказали долго жить. Через неделю или две я буду безработным. — На этот раз наверное, папа? Это не одна из твоих ложных тревог, а? — Хотел бы я, чтобы это было так. Но нет, эта тревога не ложная. — Все равно! — воскликнула миссис Смит срывающимся голосом. — Это не причина вести себя так! Честное слово, если бы кто-нибудь мне сказал, что ты — ты! — способен прийти и устроить такой скандал, я бы ему задала! Разорить, расколотить все вдребезги! Посмотри вокруг себя! Посмотри на себя!.. Впрочем, раз ты так сильно расстроен, с тебя спрашивать нечего… Послушай, папа, ты наверное, наверное знаешь то, что сказал насчет службы? Может быть, ты хотел… может быть, ты только попробовал опять меня припугнуть? — Да нет же, что ты, Эди! — Никак мне не верится. Что такое вдруг стряслось? Мистер Смит стал рассказывать все по порядку и в конце концов сумел убедить жену, что это не шутка. — И если ты думаешь, Эди, что я скоро найду другое место или вообще какой-нибудь сносный заработок, то ошибаешься. Я знаю, как обстоит дело с конторской работой… А мне придется искать только такую, потому что я занимался ею всю жизнь. Мне уже скоро стукнет пятьдесят, а на вид я еще старше. Да, на вид мне можно дать больше… — Неправда, папа. |
