Не просто большой дом, не просто особняк — «Пендлтон», построенный в стиле боз-ар в 1889 году, следовало назвать дворцом. Под крышей находилось шестьдесят тысяч квадратных футов площади, не считая просторного подвала и отдельной пристройки для хранения карет. Здание, в котором переплелись стили георгианского и французского ренессанса, облицевали известняком, каждое окно обрамлялось резьбой по камню. Ни Карнеги, ни Вандербильты, ни Рокфеллеры никогда не владели более роскошным домом.

Въехав в свою новую резиденцию накануне Рождества 1889 года, Эндрю Норт Пендлтон — миллиардер в ту эпоху, когда миллиард долларов еще считался хорошими деньгами, — назвал свой новый дом «Белла-Виста», и такое название он носил восемьдесят четыре года, пока в 1973 году не подвергся кардинальной реконструкции. Превратившись в кондоминиум, дом получил и новое название — «Пендлтон».

Эндрю Пендлтон счастливо жил в «Белла-Висте» до декабря 1897 года, когда из дома похитили и так и не нашли его жену, Маргарет, и двух их маленьких детей. После этого Эндрю превратился в отшельника, эксцентричность которого со временем переросла в тихое умопомешательство.

Сайлес Кинсли потерял жену в 2008 году. В браке они состояли пятьдесят три года. Детей у них с Норой не было. Прожив три года вдовцом, он без труда мог представить себе, как одиночество и горе свели бедного Эндрю с ума.

Тем не менее Сайлес пришел к заключению, что одиночество и утрата не являлись главными причинами, которые привели в те давнишние дни к деградации и самоубийству миллиардера. Эндрю Норта Пендлтона довело до безумия некое жуткое знание, загадочное явление, с которым ему довелось столкнуться и которое он пытался осознать семь последующих лет, на котором оставался зацикленным, пока не покончил с собой.

Нечто подобное, в части зацикленности, произошло и с Сайлесом после смерти Норы. Продав их дом и купив эту квартиру, он заполнил свободное время интересом к городской достопримечательности — величественному зданию, в котором поселился. Любопытство эволюционировало в навязчивую идею, и он провел бессчетные часы, роясь в документах публичного характера, газетных подборках более чем столетней давности и других архивных материалах, которые могли расширить его знания о «Пендлтоне».

Теперь, наблюдая за приближением легионов дождевых капель, марширующих по равнине и поднимающихся по длинному склону Холма Теней, Сайлес отступил на шаг, когда авангард забарабанил по стеклам французского окна, словно дождь нацелился именно на него. Город расплылся, день заметно потемнел, свет лампы посеребрил окна, превратив их в мутноватые зеркала. Отражаясь от мокрого стекла, лицо Сайлеса стало прозрачным, утеряло важные черты, и создалось ощущение, что он видит не собственное отражение, а совсем другое лицо, принадлежащее вовсе не человеку, а гостю из иной реальности, которую дождь временно связал с этим миром.

Зигзаг молнии разорвал темнеющий день, и Сайлес отвернулся от окна, когда громовой раскат сотряс небо. Он пошел на кухню, где под флуоресцентными лампами поблескивали столешницы из золотистого гранита, а на обеденном столе лежали материалы по «Пендлтону»: газетные статьи, ксерокопии документов, распечатки интервью с людьми, утверждавшими, что бывали в этом доме до 1974 года, а также фотокопии одиннадцати отрывков, оставшихся от рукописного дневника Эндрю Норта Пендлтона, который тот уничтожил непосредственно перед тем, как покончить с собой.

Каждый уцелевший отрывок являл собой неполный фрагмент. Листы обгорели по краям, потому что он сжег дневник в камине спальни, после чего вставил в рот ствол ружья и принял смертельную дозу свинца.