Через некоторое время огромный реактивный лайнер все быстрее и быстрее покатился по взлетной полосе и взмыл в летнее безоблачное небо. Пожилой «герой Франции», весь героизм которого, который он мог припомнить за время войны и Сопротивления, сводился к воровству, стремлению выжить любой ценой, мести за обиды, причиненные его жене, и яростному желанию находится как можно дальше от всех армий мира или трудовых отрядов, постоянно пытавшихся включить его в свои ряды, опустил руку во внутренний карман и достал свои новые документы. В паспорте имелась его фотография, но это было единственным относящимся к нему пунктом. Остальное — имя, дата и место рождения, место жительства, все было незнакомым, включая список наград и привилегий, который был более чем впечатляющим. Не любопытства ради, а преимущественно из опасения не преуменьшить ненароком перед кем-нибудь свои заслуги, он решил заранее изучить данный список, да и все остальное тоже. Ему сообщили, что оригинал, носящий используемое мужчиной в данный момент имя и владеющий данными паспорта, не имел живых родственников и друзей, а также, что этот человек исчез из своей квартиры в Марселе, предположительно отправившись в кругосветное путешествие, да так и не вернулся из него до сих пор.

Посыльный Шакала снова открыл страничку паспорта с именем. Его нужно было обязательно запомнить и отзываться на него в любой ситуации. Хотя с таким распространенным именем это будет не трудно. Мужчина снова и снова повторял про себя свое: Жан-Пьер Фонтейн, Жан-Пьер Фонтейн, Жан-Пьер Фонтейн.

Звук! Острый, режущий. Что-то не то, не нормальное, выпадающее из привычного набора шумов. Борн выхватил из-под подушки пистолет, кубарем слетел с кровати и замер, прислонившись к холодной стене. Опять! Короткий, громкий, одиночный стук, в дверь его номера. Он потряс головой, что-то припоминая… Алекс? «Я постучу один раз». Джейсон тихо подошел к двери и прижался ухом к деревянной панели.

— Кто там?

— Открывай, черт возьми, а то меня сейчас заметят! — судя по голосу за дверью, Конклин уже кипел от ярости. Борн распахнул дверь, и отставной разведчик, прихрамывая, ворвался внутрь, отбросив трость в сторону с таким видом, будто она ему больше была не нужна.

— Похоже, ты уже совсем сноровку потерял, — продолжил он, усаживаясь в кресло. — Я уже минут пять барабаню в дверь.

— Я не слышал.

— Дельта услышал бы. Джейсон Борн — тоже. А Дэвид Вебб не слышит ничего.

— Через пару дней ты и следов Дэвида Вебба не найдешь.

— Рассказывай. Хотелось бы чего-то посерьезней обычной твоей болтовни.

— А ты что здесь делаешь? В такой-то час? Кстати, сколько сейчас времени?

— Я распрощался с Кассетом на шоссе в 3:20. Но с тех пор много путешествовал. Продирался сквозь кусты и карабкался через ограду.

— Ого?

— Вот так. Через ограду. А ты попробуй-ка проделать это с моей-то ногой… Знаешь, в колледже, я помню, выиграл забег на пятьдесят ярдов.

— Воспоминания в сторону. Что произошло?

— Ох, и снова я слышу Вебба…

— Что произошло? И кто этот Кассет, о котором ты столько говоришь? Ты работаешь с ним?

— Он единственный из тех, кому я доверяю в Лэнгли.