Сколько же времени ушло на то, чтобы взойти на этот олимп… целая вечность… Бесконечные часы упражнений, полные неверия в собственные силы. И все-таки она победила. Когда она начинала играть, страх уходил. Дженна как будто превращалась в кого-то другого, расставалась со своим обыденным «я». Она становилась частью музыки, и не только той, которую играла сама, но и той, которую на протяжении многих десятилетий исполняли в этом великолепном зале прославленные музыканты. Теперь она была одной из них, а музыка превращалась в то связующее звено, которое соединяло ее с гениями прошлого.

Когда она завершила свое сольное выступление, наступила гробовая тишина. Затем зал взорвался громом аплодисментов. А она ведь почти забыла, что играла для кого-то еще, кроме себя самой.

Встав, Дженна долго кланялась. Внезапно ее взгляд упал на мужчину в первом ряду. У него было мрачное лицо. И он не аплодировал.

Может быть, ему не понравилась ее игра. Но, черт возьми, сегодня на этой сцене стоит она, а не он. И Дженна отвернулась от него.

За тот ничтожный бунт позже ей пришлось жестоко расплачиваться…

Но сегодня она могла наслаждаться доставшимся ей мгновением, которое принадлежало только ей.

Элмвуд-лейн находилась на расстоянии нескольких кварталов от гавани, в довольно тихом районе города, однако до оживленного центра оттуда было не более десяти минут ходьбы. Домик выглядел довольно скромно, рядом – аккуратно подстриженная лужайка, несколько кустов у веранды, но ничего яркого, разноцветного и особенно привлекательного. Окна занавешены шторами и закрыты жалюзи, как будто специально для того, чтобы защититься от яркого полуденного солнца.

Дом производил впечатление одинокого, намеренно отделенного от всех соседних строений, и этим он, наверно, был похож на свою владелицу. Нет, она же не владелица, она всего лишь его арендует, вспомнил Рид. Из местных сплетен Рид узнал, что Дженна Дэвис приехала сюда два месяца назад и уже заслужила репутацию приятной, дружелюбной, но уж слишком замкнутой женщины.

Никому ничего конкретного не было известно ни о ней, ни о ее дочери Лекси. Но он-то сумеет все разузнать, на то он и Рид Таннер.

Он хотел было постучать во входную дверь, но тут до него долетели из дома звуки музыки, и он передумал. Тот, кто там внутри играл на пианино, обладал невероятным талантом, Рид это мгновенно понял. Но в самой мелодии было что-то болезненное и недоброе, в ней звучали раскаты грома, чувствовалось приближение страшной бури. У Рида забилось сердце в предчувствии чего-то очень важного. Ему казалось, что музыка наполняет воздух, которым он дышит, течет вместе с кровью по жилам, приводит в трепет каждую клеточку его тела. Он ощущал ее притяжение. Чувствовал, что она влечет его туда, куда он не хотел идти, заставляла его думать о чем-то, переживать… Черт побери, ему не нужны эти мысли и переживания. Риду захотелось бежать отсюда, но он не смог сдвинуться с места.

Мелодия завершилась потрясающим крещендо. Рид сделал глубокий вдох, взволнованный услышанными яростными звуками, ощущением отчаяния и ужаса, изливавшихся в музыке. Он подождал мгновение, и музыка смолкла. Воцарилась полная тишина. Тишина перед очередной бурей, или буря все-таки закончилась?

Кто мог сказать наверняка? Рид провел не один день, размышляя над тем, отступят ли когда-нибудь те кошмары, что преследовали его в последнее время, или же они всегда будут подстерегать его и нанесут очередной удар в тот момент, когда он меньше всего будет ожидать их, напомнив ему, что он никогда не сможет от них освободиться.

И, возможно, тот человек, который сейчас играл на пианино в доме, тоже переживает нечто подобное. Человек, который играл на пианино с такой страстью, какой Риду никогда прежде не доводилось слышать. Задумавшись над этим, он усомнился в правильности своего плана. Ведь он приехал сюда, чтобы расспросить местных жителей о появлении ангелов.