Штурман смутился и примолк, не закончив фразу — действительно, смысл доказывать что-то людям, которые смотрят на два светила, гоняющиеся друг за другом в небе.

— Сэр, на связи капитан Роджерс. Мы потеряли оба беспилотника.

— Как это произошло? Внешняя угроза?

— Нет, сэр, температура. В тени сейчас уже больше трехсот по Фаренгейту, температура обшивки выше раза в два. Они просто не выдержали аномальной температуры. Выпускать новых или данных достаточно?

— Отставить новых. Примите возможные меры по защите людей и техники от перегрева. Отбой.

— Сэр, такими темпами вокруг нас скоро закипит море. Температура воды быстро повышается.

— Однако...

Кто-то вывел посреди мостика объемное изображение авианосца и окрестностей. Сюрреализм какой-то...

— Может, я сплю? — раздался сзади коммандера чей-то неуверенный голос. — Ущипните меня, кто-нибудь... Ай!

— Никто из нас не спит, господа, — собственный голос показался ему чужим и неприятным... Мы бог знает где, бог знает, по чьей прихоти и лишь бог знает, что нас здесь ждет. Но мы прорвемся, выживем и, если на то будет воля божья, вернемся назад!

— Аминь! — произнесло сразу несколько голосов.

Элизабет Кокс, доктор медицины. 7209.

Очередной пациент, пожилой испанец со страшными ожогами всего тела, умер у нее на руках. Вроде как, он работал на кухне. Элизабет, как сомнамбула, механически поднялась от койки умершего, взглядом нашла фигуру одного из приданных ей в помощь десантников и призывно махнула рукой. Когда тот подошел к телу, она уже была у койки другого пострадавшего.

Здесь, слава богу, все было хорошо. Относительно хорошо. Кто-то постарался, обмотав рассеченную руку парня толстым слоем бинтов, но пациент постоянно надсадно кашлял, что было явным отклонением от нормы при рваных ранах конечностей.

— Здравствуйте, — она глянула в заполненную на треть карту больного, — Тони. Как ваше самочувствие?

— Плохо, док, — прохрипел парень в перерыве между кашлем. — Не смотрите на руку. Рука заживет.

Он снова закашлялся. Элизабет терпеливо ждала. Сейчас, через пару часов после Инцидента, как успели окрестить случившееся моряки, уже можно было позволить себе быть чуть менее быстрой. Тяжелым раненым помощь уже оказана, самые тяжелые уже умерли, самым легким успели помочь десантники или просто товарищи, оказавшиеся рядом.

— Я был на палубе, когда ушла межконтиненталка... — он снова закашлялся. — Я снимал старт, я журналист. После старта я не сумел, не успел спрятаться. И надышался дыма от нее...

— Ракетное топливо очень ядовитое, — добавил он через несколько секунд с какой-то детской обидой.

С чем доктору Кокс точно не приходилось встречаться за свою недолгую карьеру врача, так это с отравлениями топливом межконтинентальных ракет.

— Подождите, Тони, я вас поняла, но мне необходимо уточнить лечение...

— Не уходите, док... — парень попытался поймать ее руку слабыми пальцами.

— Тони, лежите, я скоро!

Компьютерный консультант быстро откликнулся на вопрос, но предложенные им методы лечения были трудновыполнимы на борту авианосца. Препараты, выводящие подобные яды из организма, тоже практически отсутствовали. В конце концов, Элизабет отыскала на складе бутылек, содержимое которого должно было хоть немного почистить парню кровь. В остальном же приходилось импровизировать.

Больной поприветствовал ее слабой улыбкой на фиолетовых губах.

— Я думал, вы меня бросили, док.