– Даю, – сказал Андрей и разжал захваты.

Боевая колонна свободно рухнула в скважину. Выдавленный ею воздух со свистом и воем вырвался наружу.

– Давай! – приказал Андрей, и Тюлеген вслед за снарядом сбросил вниз обсадную трубу и тут же завернул горловину скважины крышкой.

Едва они отошли от буровой, глубоко в скальном массиве прокатилось глухое ворчание взрыва.

Дрогнула под ногами земля. Закачалась таль, закрепленная на треноге вышки. Зазвенели стекла в буровом домике…

Проводив остатки экспедиции до перевала, за которым начиналась пустыня, Тюлеген и братья вернулись к кошаре.

Хотя все порядком устали, никто спать не хотел. Сидели в юрте, пили чай, вели разговоры, снова и снова переживая события последних дней.

– Если честно, – сказал Андрей, обращаясь к Тюлегену, – я кое-чего не понял. Как нам все это удалось сделать?

– Э, кончай, – Тюлеген махнул рукой, будто отгонял от уха назойливую муху. – Не нам, а тебе. Это ты провернул операцию, по которой нужно писать учебник для диверсантов. А теперь выясняется, что сам в ней ничего не понял.

– До начала стрельбы понимал почти все. Знаешь, как в американских фильмах крутые герои часто говорят: «Ситуация под контролем». Я тоже в это верил и даже боялся сглазить – до того гладко шло. И вдруг понеслось. Откуда? Куда?

– И ты запаниковал? – Тюлеген бросил недоумевающий взгляд на Андрея: не разыгрывает ли?

– Не то слово. Было хуже: решил все – конец.

– Ничего особенного, – Тюлеген потянулся к чайнику, взял его, высоко поднял над пиалой и стал ее наполнять. Соломенного цвета струя с журчанием полилась в чашку с высоты полуметра. Тюлеген наливал так называемый «узун чай» – «длинный чай», когда горячая струя из чайника падала в пиалу уже охлажденной. – Все удачно прошло, потому что твой Кашкарбай – та еще голова! Он быстро просек, какого дьявола я оказался в этих местах со своими баранами. Просек и открыто признался, что он из спецслужбы. Мы, два спецназовца, снюхались. Кашкарбай подтолкнул Кангозака сколотить банду. Тому ее и собирать не пришлось. Эта сволочь рыщет в степи, собирает цветной металл, оставшийся после испытаний советской ракетной техники ПВО. По замыслу Кашкарбая, Кангозак должен был разогнать боевую группу Иргаша. Затем мне и братьям предстояло убрать банду Кангозака.

– Братья у тебя хоть настоящие? Или соратники из спецназа?

– Знаешь что, остряк, братья кровные.

– Что ж вы не просто разогнали тех, кто пришел с Кангозаком, а буквально порвали их, а?

– Чтобы ты знал, эта банда убила моего деда и вырезала его семью. Из-за баранов. Они продали скот в Каратау…

– Это за тобой, – сказал Тюлеген.

– Может быть, – согласился Андрей, – и все же ребята, возьмите-ка автоматы. И уйдем из юрты.

– Чего ты всполошился? – спросил Касум удивленно.

– Просто так, джигит. Мы теперь слишком много знаем, а это не всегда и всем нравится.

– Он прав, – поддержал Андрея Тюлеген. – Лучше перебдеть, чем недобдеть. Закон спецов. Подчинимся.

Они разобрали оружие и оставили юрту.

Вертолет шел низко, поднимая вверх тучи пыли. По земле в разные стороны суматошно катились шары перекати-поля.

Андрей направил фонарик к небу и щелкнул выключателем – два длинных световых мазка, один – короткий.

Вертолет, будто не замечая подаваемых ему сигналов, прошел на восток, и его бортовые огни скрылись за дальней грядой холмов.