|
В этот раз я проспал чуть не до полудня. Проснувшись, я почувствовал себя почти выздоровевшим. Только слабость и тягость во всех членах свидетельствовали о недавней болезни. Подобные нервные и быстрые припадки бывали со мною и прежде; я знал их хорошо. Болезнь обыкновенно почти совсем проходила в сутки, что, впрочем, не мешало ей действовать в эти сутки сурово и круто. Был уже почти полдень. Первое, что я увидел, это протянутые в углу, на снурке, занавесы, купленные мною вчера. Распорядилась Елена и отмежевала себе в комнате особый уголок. Она сидела перед печкой и кипятила чайник. Заметив, что я проснулся, она весело улыбнулась и тотчас же подошла ко мне. - Друг ты мой, - сказал я, взяв ее за руку, - ты целую ночь за мной смотрела. Я не знал, что ты такая добрая. - А вы почему знаете, что я за вами смотрела; может быть, я всю ночь проспала? - спросила она, смотря на меня с добродушным и стыдливым лукавством и в то же время застенчиво краснея от своих слов. - Я просыпался и видел все. Ты заснула только перед рассветом. - Хотите чаю? - перебила она, как бы затрудняясь продолжать этот разговор, что бывает со всеми целомудренными и сурово честными сердцами, когда об них им же заговорят с похвалою. - Хочу, - отвечал я. - Но обедала ли ты вчера? - Не обедала, а ужинала. Дворник принес. Вы, впрочем, не разговаривайте, а лежите покойно: вы еще не совсем здоровы, - прибавила она, поднося мне чаю и садясь на мою постель. - Какое лежите! До сумерек, впрочем, буду лежать, а там пойду со двора. Непременно надо, Леночка. - Ну, уж и надо! К кому вы пойдете? Уж не к вчерашнему гостю? - Нет, не к нему. - Вот и хорошо, что не к нему. Это он вас расстроил вчера. Так к его дочери? - А ты почему знаешь про его дочь? - Я все вчера слышала, - отвечала она потупившись. Лицо ее нахмурилось. Брови сдвинулись над глазами. - Он дурной старик, - прибавила она потом. - Разве ты знаешь его? Напротив, он очень добрый человек. - Нет, нет; он злой; я слышала, - отвечала она с увлечением. - Да что же ты слышала? - Он свою дочь не хочет простить... - Но он любит ее. Она перед ним виновата, а он об ней заботится, мучается. - А зачем не прощает? Теперь как простит, дочь и не шла бы к нему. - Как так? Почему же? - Потому что он не стоит, чтоб его дочь любила, - отвечала она с жаром. - Пусть она уйдет от него навсегда и лучше пусть милостыню просит, а он пусть видит, что дочь просит милостыню, да мучается. Глаза ее сверкали, щечки загорелись. "Верно, она неспроста так говорит", - подумал я про себя. - Это вы меня к нему-то в дом хотели отдать? - прибавила она, помолчав. - Да, Елена. - Нет, я лучше в служанки наймусь. - Ах, как не хорошо это все, что ты говоришь, Леночка. И какой вздор: ну к кому ты можешь наняться? - Ко всякому мужику, - нетерпеливо отвечала она, все злее и более потупляясь. Она была приметно вспыльчива. - Да мужику и не надо такой работницы, - сказал я усмехаясь. - Ну к господам. - С твоим ли характером жить у господ? - С моим. |
