– Вот именно: пять лет, – кивнул Парк. – Если бы они были у нас и теперь… Неужели вы думаете, что и тогда я старался бы уверить вас в неизбежности сосуществования?

– А если мы его еще сделаем, такой бросок к финишу, а?

Парк грустно покачал головой:

– Нет, Лорри, ничего не выйдет. Им понадобилось пять лет. А нам… – Он пожал плечами. – Просто не знаю, какие еще нужны слова, чтобы вы поняли: нам их не догнать!

– Нет, не понимаю, Майкл. Не хочу понимать, – упрямо заявил Лоуренс.

"Что ж, тем хуже для тебя, – подумал Парк, – и если бы только для тебя одного… Видно, такова воля всевышнего: принять формулу коммунистов "войну вне закона!". Что ж, значит для этого он и поедет в Лугано. Войну вне закона! Не сдаваться!

Не слушая больше Лоуренса, Парк устало отмахнулся и пошел к дому. Идти было очень трудно, но он старался не показать этого Лоуренсу. Пусть не торжествует. Парк поедет в Лугано.

Навстречу Парку шел внук. Мальчик сразу увидел, что деду плохо, и, подхватив его под руку, отвел в спальню. Но Парк не дал себя раздеть. Он упал в постель, как был, в платье.

– Нет, нет, мальчик, никого не зови. Не надо врача. Мне нужен ты. Один ты… Возьми машинку, садись к столу. Напишем кое-что. Дай только передохнуть…

Парк закрыл глаза. Вот папы в Риме всегда дают своим энцикликам названия… Названия?.. Да, да, назвать свою декларацию. Как же ее назвать?.. Вот: ему понравились слова русского поэта… Русского поэта… Парк приподнялся в постели.

– Ты готов, Голи?

– Да, дедушка, – растерянно ответил мальчик, не понимая, что происходит. Он только чувствовал значительность того, что должен делать.

– Пиши, мальчик… Сначала название… "Да здравствует разум, да скроется тьма".

– Большими буквами, дедушка?

– Да, да, мой мальчик: большими. Да здравствует разум…

Сердце опять мучительно сжалось, и словно кто-то воткнул в него длинную-предлинную иглу. Парк откинулся на подушку и стиснул зубы.

– Дедушка, позволь позвать доктора.

– Нет, нет, мой мальчик… Мы с тобой должны успеть это написать. С новой строки: "Альтернатива проста: мирное сосуществование – иначе, рано или поздно, война. Третьего пути нет. Мирное сосуществование – единственный путь. Он отвечает интересам всех народов, в том числе и нашего народа. Отказаться от него значило бы в современных условиях обречь мир на страшную истребительную войну. Мне можно поверить: я знаю, что говорю, война – самоубийство. Но все еще находятся люди, твердящие о так называемом "рассчитанном риске". Позвольте мне назвать таких людей не только глупцами, но опасными безумцами. Они достойны смирительной рубашки: никто не вправе болтать, будто может рассчитать "риск войны". Политика "на грани войны", которую я когда-то поддерживал, – политика самоубийц. Да, я, как виновный, склоняю голову и говорю: "Я не желаю быть ни самоубийцей, ни участвовать в убийстве двухсот миллионов своих соотечественников, ни сотен миллионов других людей". В век атомной энергии разоружение неизбежно. Надо говорить не о сокращении вооружений, а о полном разоружении, об уничтожении всего и всякого оружия. А начинать это дело нужно с объявления войны вне закона, с подлинного и полного разоружения. Поэтому я говорю: "Войну – вне закона!" Это единственный путь к спасению. "Войну – вне закона!"

Успокоенный стуком машинки, Парк открыл глаза. Стало легче. Он посмотрел на тонкие пальцы мальчика, неуверенно ударявшие по клавишам машинки. Они показались ему такими слабыми и вместе с тем такими чистыми – единственными, которые достойны писать то чистое, что надо сказать.