– Пошли в бар, – прошептал Росторн.

Действительно, издали донеслось звяканье бутылок, громкий смех, звон разбитого стакана.

– Нам нельзя выходить, пока они здесь, – сказал Росторн. – Придется подождать.

Ждать пришлось долго, у Росторна затекла нога. Из бара не доносилось ни звука, и он начал думать, что солдаты, может быть, покинули отель через заднюю дверь. Он прошептал:

– Который час?

– Двадцать минут двенадцатого.

– Чепуха! – вдруг громко воскликнула миссис Вормингтон. – Они, конечно, уже ушли.

– Тише, – с раздражением прошипел Росторн, прислушиваясь. – Может, ушли, а может, и нет, Я пойду посмотрю.

– Будьте осторожны! – прошептала Джули.

Только он хотел открыть дверь, как из бара появился один из солдат. Он медленно брел по фойе, держа запрокинутую бутылку у рта. Росторн выругался про себя. Солдат подошел к двери и некоторое время стоял, глядя на улицу через разбитые рамы вертушки, затем крикнул что‑то и помахал бутылкой.

В фойе с улицы вошли еще двое и о чем‑то стали с ним разговаривать. Тот сделал широкий жест в сторону бара, словно говоря: «Я угощаю». Один из двух крикнул кому‑то снаружи, и в одно мгновение в фойе оказалось с десяток солдат. Гогоча и выкрикивая что‑то, они протопали к бару.

– Черт бы их побрал! – выругался Росторн. – Они, кажется, устроили тут пьянку.

– Что же делать? – спросила Джули.

– Ничего, – отрезал Росторн. Он помолчал и добавил: – Я думаю, это дезертиры. Не хотелось бы, чтобы они заметили нас, особенно... – голос его пресекся.

– Особенно женщин, – закончила Джули и почувствовала, как затряслась миссис Вормингтон.

Они молча лежали в каморке, слушая доносящиеся из бара звуки – грубые выкрики, звон стаканов, нестройное пение.

– Закона в городе, кажется, больше нет, – сказал Росторн.

– Я хочу выйти отсюда, – неожиданно громко заявила миссис Вормингтон.

– Успокойте ее, – прошипел Росторн.

– Я не останусь здесь, – закричала она и стала подниматься.

– Замолчите! – яростно крикнула Джули.

– Вы меня здесь не удержите, – продолжала миссис Вормингтон.

Джули не видела, что сделал Эвменидес, но вдруг миссис Вормингтон свалилась прямо на нее – тяжелое, неповоротливое, вялое тело. Она отчаянно двинула плечами и сбросила ее с себя.

– Спасибо, Эвменидес.

– Ради Бога, тише! – выдохнул Росторн, изо всех сил прислушиваясь к доносившимся из бара звукам, стараясь уловить в них перемену. Но ничего не произошло. Крики стали еще громче и развязнее – парни, видимо, уже хорошо напились.

Росторн спросил:

– Что случилось с этой женщиной? Она что, с ума сошла?

– Нет, – сказала Джули. – Она просто испорчена и глупа. Она всю жизнь поступала, как хотела, ни с кем не считаясь, и ей трудно представить себе ситуацию, в которой ее своеволие привело бы к ее гибели. Она не в состоянии приспособиться к окружающим. – И добавила задумчиво. – Вообще‑то мне жаль ее.

– Жаль, не жаль, держите ее в узде, – сказал Росторн. Он посмотрел в щелку. – Бог его знает, сколько времени продлится эта пьянка. Они все пьют и пьют.

Они продолжали лежать, прислушиваясь к безобразным звукам, летевшим из бара, и к звукам со стороны улицы. Джули то и дело смотрела на часы. Ей казалось, что через следующие пять минут все кончится, но ничего не кончалось.