|
Утро 25 октября началось с «выводки» Винничевского по местам, связанным с преступлениями, о которых тот столь обстоятельно рассказывал накануне. В эту поездку помимо конвойного взвода в форме и дюжины оперативников уголовного розыска в штатском вместе с арестантом отправились начальник Управления РКМ Урусов, начальник ОУР Вершинин и главный прокурорский начальник – исполняющий обязанности облпрокурора Кабаков. Первым местом, с осмотра которого начался следственный эксперимент, явился барак №1 на площади Коммунаров, возле которого преступник увидел и похитил 12 сентября Вову Петрова. После этого Винничевский, согласно протоколу «повёл далее по дороге к мыловаренному заводу, где и показал место убийства мальчика Петрова». Адрес проживания жертвы и место совершения преступления соответствовали имевшемуся следственному материалу.
После этого все участники следственного эксперимента направились в район ВИЗа, где арестованный «после долгих отысканий» (так в протоколе) указал на дом №22 по улице Плеханова, возле которого он 2 октября познакомился с Тасей Морозовой. Винничевский восстановил маршрут движения с жертвой, отвёл сопровождающих к грубо сколоченному сортиру возле дома №20 по улице Первомайской в районе ВИЗа (это не та Первомайская, на которой жил сам убийца!) и заявил, что сбросил тело девочки в выгребную яму под ним. Опасаясь, что тело не утонет и будет быстро обнаружено, он снял с жертвы шубку и шаль, которые выбросил неподалёку в палисадник возле одного из домов. Точный адрес этого дома он не знал, но смог указать его. Оказалось, что это дом №1 по улице Финских Коммунаров. Сотрудники милиции тут же постучали в дом и осведомились у хозяйки (некоей Кадочниковой), известно ли ей что-либо об обнаружении детских вещей в палисаде перед окнами? Оказалось, что сама Кадочникова и отыскала некоторое время назад ношеную детскую шубку и шаль, которые тут же и выдала сотрудникам правоохранительных органов. Таким образом, эта важная деталь в показаниях Винничевского получила полное подтверждение. Далее путь участников следственного эксперимента лежал к Дворцу пионеров, точнее, к улице Шевченко, что проходила позади прилегавшего к Дворцу сада. Подойдя к забору, огораживавшему сад, Винничевский прошёл в калитку и далее показал, как, увидев 1 мая 1939 г. гулявшую в одиночестве Раю Рахматуллину, увёл её к дощатой уборной в дальней части двора и там нанёс девочке ранения. После этого арестант привёл сопровождавшую его колонну милиционеров к дому №109 по улице Луначарского и сообщил, что именно отсюда в феврале 1939 г. похитил мальчика на санках. Винничевский показал путь своего бегства сначала к улице Шарташской, потом по этой улице к фасаду Дворца пионеров, рассказал о погоне матери и о том, как бросил ребёнка в сугроб у забора, огораживавшего сад у Дворца. Речь шла о похищении Бори Титова, о котором накануне Винничевский не сказал ни слова. Что побудило его дополнить свои показания новым эпизодом – непонятно, никаких видимых причин для этого не существовало. Более того, сам этот эпизод оставался неизвестен тем должностным лицам, что занимались расследованием похищений и убийств детей. В экспертизе профессора Устинова, текст которой тот вручил лейтенанту Брагилевскому 20 октября, то есть менее чем за неделю до описываемых событий, об инциденте с Борей Титовым нет ни слова. Как вариант, можно предположить, что Винничевского что-то напугало или сильно встревожило уже во время «выводки», может, кто-то из милицейских начальников сказал что-то грозное или весомое настолько, что арестант струхнул и решил таким образом вызвать расположение к себе. Данное предположение чисто умозрительное, оно не имеет никаких фактических оснований. Непонятно, что могло подвигнуть Винничевского на абсолютно лишнюю в его положении откровенность, но именно после его рассказа о случившемся документы об инциденте с Борей Титовым по приказу руководителя свердловской милиции Урусова стали восстанавливать в авральном порядке. |
