В этот же самый день, 25 октября, сотрудники уголовного розыска пришли в дом Винничевских. Для родителей арестованного это, должно быть, явилось по-настоящему страшным ударом – ещё с утра они переживали о судьбе сына, думая, что тот стал жертвой преступления, а к обеду узнали, что он сам является несомненным убийцей, пойман с поличным и даёт признательные показания. Было тут отчего схватиться за голову!

Семья Винничевских занимала квартиру №4 в доме №21 по улице Первомайской, по соседству с тем самым домом №19, в котором проживала убитая в июле 1938 г. Герда Грибанова. Употребление слова «квартира» вводить в заблуждение не должно – это была комната площадью 18 метров с высотой потолка два метра. Упомянутые детали достоверно известны из жилищной переписи 1932 г., когда эта «квартира» уже была занята Винничевскими. То есть речь идёт об обычной комнате в типично советской «коммуналке». Строение по адресу Первомайская, 21 физически состояло из двух отдельно стоящих деревянных зданий – собственно жилого дома общей площадью 123 м² (из них жилой 97 м²) и флигеля площадью 69 м² (из них жилой – 61 м²). И там, и там были прописаны по 17 жильцов, то есть всего 34 человека. Нельзя сказать, что жильё Винничевских было как-то особенно убого – нет, всё вполне в духе того аскетичного и небогатого времени. Самая маленькая «квартирка» имела площадь 15 м², самая большая – 30 м², площадь остальных колебалась в районе 20-21 м². Всего же на 9 семей приходилось 12 комнат. Как несложно догадаться, Владимир спал в той же комнате, что и родители, имел свою кровать. Если приезжал на постой кто-то из родни, то спать приходилось на «полатях». Трудно понять, что представляли из себя «полати» в комнате с высотой потолков два метра, видимо, это было нечто вроде второго этажа под потолком, где могли лечь несколько человек.

Эти детали кажутся нам немаловажными, поскольку позволяют составить объективное представление как о бытовой стороне жизни самого Винничевского, так и обустроенности среднего жителя предвоенного Свердловска.

Итак, начальник 1-го отделения ОУР Лямин утром 25 октября 1939 г. быстренько оформил «Постановление о проведении обыска» по месту проживания обвиняемого Винничевского Владимира Георгиевича, на его основании выписал ордер, и целая орава милицейского руководства отправилась по адресу. Правда, с адресом товарищ Лямин ошибся, вместо дома №21 написал №31, но когда такие пустяки мешали работникам ведомства щита и меча? Всё равно эти постановления о назначении следственных действий в Советском Союзе отродясь никто не читал, а даже если и читал, то значения прочитанному не придавал. Какая разница, какой именно адрес обыскивать? Обыскивать всё равно будем тот, который нужен, а не тот, что в «Постановлении…» указан. Таковы они – суровые будни Рабоче-Крестьянской милиции и её уголовного розыска!

Обыск проходил под личным руководством начальника Управления РКМ Урусова и участии начальника ОУР Вершинина и его подчинённых. Что же было изъято сотрудниками угро? Их внимание привлекли вещи, принадлежавшие арестованному Винничевскому: серый костюм в синюю полоску, старые чёрные брюки, лыжный костюм (рубашка и брюки) синего цвета, чёрные шевиотовые брюки, синяя рубашка с отложным воротником, сильно выгоревшая на солнце, голубые трусы, серая перчатка (без пары, на какую руку – в «Протоколе обыска» не указано), 3 пары ношеных ботинок – чёрные, жёлтой кожи и брезентовые, 9 фотокарточек Винничевского (по-видимому, все, имевшиеся в доме), отвёртка, перочинный нож с чёрной ручкой и двумя лезвиями, маленький перочинный с костяной накладкой на ручке, сапожный нож, грязная тряпка, оторванная от полотенца.