Заскрежетал стартер, двигатель исправно заурчал. Юркий автомобиль развернулся на узкой дороге и помчался в ту сторону, откуда приехал несколько минут назад.

А спустя сутки Дорохова арестовали.

– Идиотская ситуация – не находите? – слабо и словно нехотя отбивался Артур, еще надеясь на элементарную порядочность следователя военной Прокуратуры.

– Чем же она… идиотская? – надменно усмехался тот.

– Да, я выстрелил в чеченца первым. И теперь сижу перед вами. Но если бы он оказался расторопнее и уложил бы кого-то из ребят – меня опять привезли бы к вам в наручниках, как командира неспособного сберечь людей. Хорошие вы придумываете законы. Для себя…

Подполковник Волынов встал, заложив руки за спину, прошелся вдоль мутного окна. Допрос длился час. И порой казалось: несчастное должностное лицо утомлено обязанностью оказывать прессинг не меньше того, на которого давили бесчисленными статьями и пунктами Закона.

– Возможно, – устало вздохнул следователь и, щелкнув ногтем по внутренней решетке, добавил: – Но в данном случае, вам предъявлено вполне конкретное обвинение. Поэтому не будем фантазировать, что произошло бы, поступи вы в тот момент иначе. Итак… – он возвратился к стулу, – минимальный срок по совокупности статей обвинения набирается немалый. Поверьте, мне очень жаль…

– Сколько? – не дослушав, спросил капитан.

– Лет семь-восемь. Из них парочка годков строго режима. И это, заметьте – минимум.

Сотрудник военной прокуратуры надолго замолчал, уставившись на Дорохова, словно пытаясь в точности распознать реакцию на озвученные фразы. Однако и тот не спешил выказывать эмоций…

– Ну, и что же будем делать? – нетерпеливо забарабанил пальцами по столешнице следователь.

– Сколько? – повторил Артур.

– Я же вам сказал: лет семь-восемь – не меньше.

– Я спрашиваю: сколько вы берете за свои… услуги?

Волынов скривился в очередной ухмылке и полез в расстегнутый кожаный портфель. Покопавшись в каких-то папках, положил на стол несколько скрепленных степлером стандартных листков.

Медленно повернув текст к Дорохову, тихо и значительно произнес:

– Предлагаю другую, так сказать, услугу. Ознакомьтесь. Если согласны – подпишите здесь и… здесь. Вот авторучка…

Спустя четверть часа раздраженный подполковник вызвал конвоира и распорядился отвезти несговорчивого подследственного офицера обратно на гауптвахту.

– Прямо по коридору, – заученно пробубнил страж, прикрывая за собой дверь комнаты допросов.

"Как же называют этих людей?… – гадал капитан, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей о предстоящем заключении и от какого-то странного и явно провокационного предложения следователя. – Инспекторы по охране, надсмотрщики, конвоиры… Или просто охранники?… Черт их знает… Хотя нет, вспомнил! Вертухаи".

Направляясь к выходу из здания СИЗО, он заметил идущих навстречу людей. Лиц на фоне окна, светившего ярким пятном в конце длинного прохода, было не видно. Кажется, кого-то вели ему на смену – к тому же Волынову из военной прокуратуры…

– Стой. Лицом к стене, – послышалось впереди.

– Арчи! – вдруг воскликнул тот, кому адресовалась команда.

– Ося?! – изумился капитан.

Оба сотрудника изолятора отреагировали моментально и почти хором:

– Прекратить разговоры!

– Да пошел ты! – огрызнулся Дорохов и поспешил обнять друга. – Как ты, Сашка? От контузии оклемался?

– П-почти.