С полминуты Осишвили возился и ощупывал руками пространство вокруг себя… Нашел засыпанный суглинком автомат и выпавший при падении фонарь. Попробовал встать, но не смог – ноги перебиты осколками.

Включив фонарь, с трудом осмотрелся сквозь висевшую в воздухе густую пыль. Зала была не такая уж и большая, как показалось из норы. Слева три тела. Два основательно погребены под завалом, третий шевелится. У дальней от лаза стены рядок из четырех припорошенных грунтом ранцев – они-то и нужны.

Сзади копошится в пыли и осколках породы Миронов. Значит, жив!

Но к нему позже. Сначала к ранцам!

Он пополз к ним, беспрестанно удивляясь: то ужасающему количеству взрывчатки, то удачному стечению обстоятельств – она не детонировала при взрыве гранаты; вероятно волну погасил узкий коридор. Изумляло странное поведение диверсантов – почему те не бросили гранату поближе к ранцам! Уж тогда бы точно погибли все. Должно быть, охватившее отчаяние лишило бедолаг рассудка… А еще, позабыв о способности насыщенных событий прессовать время, уверовал будто четыре минуты давно истекли.

– Взрыватель должен находиться сверху – в доступном месте, – шептал Александр, спешно ощупывая ранцы. – Это только в голливудских "шедеврах" он такой… с горящими метровыми цифрами. А в реале все проще. Тонкий, как футляр сигары. Химический или обычный – с часовым механизмом. Типа наших ЧМВ. Они надежней любой электроники… Вот ты где, сука!

Пальцы правой руки уже не слушались и, устроив фонарь на соседнем ранце, взрыватель он осторожно извлекал левой. Отделив, отбросил в сторону и тут же увидел сноп вырвавшихся из него искр.

– Успел, – улыбнулся Оська. И подивился тишине – слух не уловил даже хлопка от сработавшего взрывателя.

Он ощупал себя ладонью. Из ушей по щекам и шее обильно сочилась кровь. Мокрой от крови была и одежда: весь правый рукав, камуфляжные брюки ниже колен. Да и сил с каждой минутой становилось меньше.

Теперь к Миронову. Опять ползком…

Тот сидел и зажимал ладонью рану на голове. Спрашивать бесполезно. Он не услышит вопроса, Сашка – ответа.

Потянул за рукав, кивнул на ранцы. На корячках кое-как перебрались. Уселись, привалившись к взрывчатке…

Капитан разведки посветил на вход в помещение. Рыпаться бесполезно – порода от взрыва осела, и на месте дыры образовался сплошной многометровый завал. Удивительно, что не рухнул потолок самого помещения. Интересно, сколько отсюда до поверхности?… Метров пять? Десять? Или пятнадцать?…

Осишвили прикрыл веки, расслабил мышцы, вздохнул…

И вдруг услышал выстрел. Далекий, будто стреляли в полусотне шагов. С удивлением открыл глаза. Миронов держал в левой руке фонарь – светил в сторону копошившегося диверсанта. В правой подрагивал пистолет – видимо, сил тоже оставалось мало.

Диверсант уже лежал на боку и временами силился поднять голову…

– Все правильно, – прошептал Александр, – в другом случае оставили бы живым. А сейчас нельзя. Нельзя позволить ему очухаться рядом с этим, – кивнул он на ранцы. – Давай, Игорь, действуй…

– Ариведерчи! – услышал он голос напарника. А следом прогремел второй выстрел, отбросивший чужака к стене.

Александр радостно сообщил:

– О! Кажись, слух возвращается.

– Невелика от этого радость, – отвечал спецназовец, не выпуская из рук оружия. – Нам с тобой жить осталось… Час с тремя минутами. Маловато тут воздуха. Так что…

– Игорь.

– Да…

– Ты это… не порть мне праздника.

– А что у тебя за праздник?

– Ты ж, небось, заметил, когда мы тобой знакомились… Заметил, как я заикаюсь?

– Ну, есть немного.