|
При рассмотрении этой безнравственности стоит сосредоточиться не на том, что отсутствует, а на том, что наличествует, ибо в основе ее лежит совершенно определенная установка — на кощунство, она ориентирована на «антисвятое». Она не безразлична, она ненавидит. И она не довольствуется неблагоговейным отношением к тому, что нам дорого, ей надо дорогое унизить, растоптать. У тех, кто совершает это, вакуум заполнен: отсутствие перешло в наличие. И именно поэтому отсутствие у человека духовно-нравственного начала социально опасно.
2
«Не надо забывать суждения Сухомлинского о том, что мировоззрение не только система взглядов на мир, но и субъективное состояние личности.» «Отрывать идейное воспитание от нравственного, как это иногда делают, не менее опасно, чем отрывать развитие ума от роста души.» «Мне кажется, что нам всем надо хорошо усвоить положение XXV съезда КПСС о единстве идейно-политического, трудового и нравственного воспитания. В нем содержится точный методологический ключ к решению вопроса о формировании цельной человеческой личности.» Положение о единстве идейно-политического, трудового и нравственного воспитания означает, что любая из этих частей играет незаменимую роль и надо сочетать их в формировании личности нового человека, его мировоззрения. Мне как писателю в этой формуле дорого четкое напоминание о важности воспитания нравственного, которое рассматривалось одно время как само собой разумеющаяся составная идейно-политического. «Уроку» был посвящен ряд дискуссий в школах, библиотеках, институтах. Мне запомнилось выступление одной учительницы литературы, которая утверждала, что лично она не сталкивалась в жизни с жестокостью подростков. «Неужели никогда?» — раздалось в большом зале несколько голосов. Учительница литературы, радостно возбужденная речью (она говорила до этого о выпускных вечерах, экскурсиях, балах-маскарадах), смеялась, повторяя: «Что поделаешь, никогда!» Но когда она уже собралась уходить, кто-то в зале настойчиво повторил: «Неужели никогда?» И учительница вдруг задумалась: «Нет, был один случай». Помолчала, видимо восстанавливая его в памяти, добавила. «Давно, пятнадцать лет назад, когда я на юге работала». Чувствовалось, что это воспоминание ей неприятно, что оно отравило ей радость от удачного выступления, но она была честным человеком и поэтому заставила себя рассказать, что было тогда, на юге, пятнадцать лет назад. — Была большая экскурсия, я и мой коллега-ботаник повели ребят в лес на несколько дней, чтобы они лучше узнали деревья и травы, и вот вечером обнаружилось, что нет одного маленького мальчика, то есть маленького по росту, по телосложению. — Она опустила руку ниже края трибуны, показав меру его телесной беспомощности. — Ну, товарищи его, пятеро, он был в их компании шестой, успокоили нас, будто бы сестра его нашла, забрала… А через семь дней, когда мы вернулись, то узнали, что его дома нет, и пошли и лес искать… Они, пятеро, привязали его к дереву и оставили привязанного. Мы его нашли на десятый день… — Она поежилась. — Конечно, жестокость, хотя и неосознанная. Поначалу играли… В зале стояла нехорошая тишина. Но учительница на трибуне первой попыталась разрядить напряжение: — Мы потом читали в этом лесу, у костров, «Мать» Горького, «Разгром» Фадеева, «Как закалялась сталь» Островского. Мы устроили конкурс на лучшее исполнение стихов Маяковского о революции… После дискуссии я подошел к учительнице, чтобы узнать, почему она уверена, что это чтение у костра и этот поспешно устроенный конкурс — самая действенная мера в борьбе с жестокостью. «Я полагаю, — ответила она несколько запальчиво, — что подобные мероприятия воспитывают молодежь идейно, а тем самым и нравственно. |
