— Ты ненавидишь меня, правда? И будешь торжествовать, когда я окажусь в кутузке.

— Нет, тем более что тебя вряд ли посадят надолго. А может, и вообще не посадят — ты всегда умел выкручиваться, — ответила Конни и вышла из кабинета.

На соседней двери была привинчена медная табличка с именем Шивон Кейси. Полицейские и в этом кабинете производили изъятие документов и компьютерных файлов. У Шивон, видимо, не было родственников и друзей, которые могли бы поддержать ее в трудную минуту. Вместо них в кабинете сидели банкиры, инспекторы Управления по борьбе с мошенничеством и адвокаты.

Твердым шагом Конни вышла на улицу, нажала на кнопку дистанционного открывания дверей, села в машину и поехала в свою квартирку в доме у моря.

ЛЭДДИ

Когда Синьора награждала кого-то из своих учеников итальянским именем, главным для нее было даже не то, чтобы оно являлось аналогом английского, которое носил этот человек. Но начинаться они — настоящее и вымышленное — обязательно должны были на одну и ту же букву. Вот, к примеру, женщина, которую звали Герти. Вообще-то, на итальянский лад ее нужно было бы называть Маргарет или Маргаретта. Но она просто не воспринимала эти имена, поэтому Синьора назвала ее Глория. Женщине имя понравилось до такой степени, что она решила оставить его себе навсегда — ив повседневной жизни.

Немолодой крупный мужчина сказал, что его зовут Лэдди. Синьора задумалась. Бессмысленно искать итальянский аналог этому имени — его просто не существует. Значит, надо дать ему любое другое — главное, чтобы оно ему понравилось.

— Лоренцо, — решительно сказала она. Лэдди новое имя пришлось по душе.

— А что, — с доверчивостью ребенка спросил он, — так называют себя итальянцы, которых зовут Лэдди?

— Вот именно, Лоренцо. — Синьора специально повторила имя, чтобы мужчина запомнил его.

— Лоренцо… Ну надо же! — с довольным видом покрутил он головой. — Лоренцо… Лоренцо… Mi chiamo Lorenzo.

Когда в тридцатые годы крестили маленького Лэдди, у алтаря ему дали имя Джон Мэттью Джозеф Бирн. Он был пятым ребенком — первый мальчик, родившийся после четырех девочек. Это означало, что за будущее фермы можно не беспокоиться. В семье будет мужчина, который сможет управляться с нею. Однако судьба не всегда складывается так, как хотелось бы.

Школа находилась за полторы мили от дома. Как-то раз, возвращаясь после занятий, перепрыгивая через лужи и ежась от капель, падавших с ветвей прямо за шиворот, он увидел вышедших ему навстречу сестер. И сразу понял: случилось что-то ужасное. Сначала он подумал, что беда стряслась с Траппером, его любимым колли. Может, пес поранил лапу, или его укусила крыса?

Лэдди пытался бегом миновать плачущих сестер, но девочки схватили его, остановили и сказали, что мама и папа отправились на небеса, и теперь растить его будут они.

— Они не могли отправиться туда оба сразу, одновременно.

Лэдди было восемь, и он уже успел кое-что узнать о жизни. Люди отправлялись на небеса по одному, и тогда все остальные надевали черное и принимались плакать.

И все же это случилось. Их убило на железнодорожном переезде. Они пытались перетащить через рельсы тележку, но она застряла, и тут — откуда ни возьмись — поезд. Лэдди понимал, что их призвал к себе Господь, что пришло их время, но даже потом, много лет спустя, он недоумевал, почему Всевышний выбрал для них именно такую смерть.

Это событие потрясло всех. Бедняга, который управлял поездом, тронулся рассудком и угодил в сумасшедший дом. Люди, которые обнаружили раздавленные тела, с тех пор больше никогда и ни с кем не говорили на эту тему. Как-то раз Лэдди спросил священника, почему, если Господь хотел призвать к себе папу и маму, он не даровал им более милосердную смерть.