— Ирландия! — восторженно завопил мужчина.

Барри немедленно вытащил фотографии, сделанные в этом же баре в дни Чемпионата мира. На них было запечатлено такое же скопление веселящихся и кричащих во все горло молодых людей, как и сейчас, только гораздо более разноплеменное. Мужчина сказал, что его зовут Джино. К ним стали подходить другие завсегдатаи бара, чтобы дружески похлопать Барри по спине. Фотографии пошли по рукам, замелькали имена: Пол Макгрет, Каскарино, Хаугтон, Чарлтон, пиво потекло рекой.

Фиона вскоре потеряла нить разговора, да к тому же у нее разболелась голова.

— Барри, если ты меня любишь, — взмолилась она, — отпусти меня обратно в гостиницу. Я помню дорогу: прямо по улице Джованни, а потом налево, так что не волнуйся, я не заблужусь.

— А вот я запросто могу заблудиться.

— Ну, пожалуйста, Барри, я ведь не так много прошу!

— Барри! Барри! — скандировали его друзья.

— Ладно, — смилостивился он, — только будь очень осторожна.

— Хорошо. Я не буду запирать дверь в номер, — сказала девушка и чмокнула Барри в щеку.

На улицах ночного Рима было столь же безопасно, как и в ее родном Дублине. Счастливая, Фиона возвращалась в гостиницу, радуясь тому, что Барри нашел своих друзей. Они встретились совершенно обыденно и поначалу даже не могли вспомнить имен друг друга. Но, в конце концов, может быть, таковы все мужчины?

Фиона смотрела на окна домов, на каждом из которых выстроились горшки с геранью и другими комнатными цветами. Они выглядели гораздо ярче, чем в Ирландии. Впрочем, чему тут удивляться, под жарким итальянским солнцем любое растение будет цвести в десятки раз пышнее, чем на ее холодной родине.

А затем, проходя мимо бара, Фиона увидела мистера Данна. С печальным лицом, он одиноко сидел за столиком, на котором стояла кружка с пивом, а его мысли, казалось, витают за тысячи миль отсюда. Поддавшись внезапному порыву, Фиона открыла дверь и подошла к его столику.

— Ну вот, мистер Данн, похоже, нас с вами бросили на произвол судьбы.

— Фиона? — Он словно вынырнул из глубокого небытия. — А где Бартоломео?

— Общается с другими футбольными болельщиками — такими же фанатами, как он сам.

— А, значит, он все-таки отыскал их? Ну, разве это не замечательно! — Улыбка мистера Данна была теплой, но очень усталой.

— Он и сам счастлив до умопомрачения. А вы довольны нашей поездкой, мистер Данн?

— Да, очень, — ответил мужчина, но голос его прозвучал глухо и неуверенно.

— Так что же вы сидите тут в одиночестве? Ведь это вы организовали ее вместе с Синьорой! А, кстати, где она сама?

— Синьора встретила каких-то друзей с Сицилии, где она когда-то жила. — В голосе мистера Данна сквозили досада и горечь.

— О, это здорово!

— Здорово — для нее, она ведь проводит вечер не одна, а в компании.

— Только один вечер, мистер Данн.

— Пока — да, а что будет дальше, неизвестно. — Он говорил, как капризный двенадцатилетний мальчик.

Фиона с удивлением посмотрела на Эйдана Данна. Ей было известно очень многое. Она, к примеру, знала, что его жена, Нелл, крутила роман с отцом Барри. Теперь-то с этим покончено, но, возможно, Нелл, которая не знает, что Фиона положила конец ее шашням, до сих пор пишет своему бывшему любовнику назойливые письма и донимает его телефонными звонками. От грании и Бриджит Фиона знала, что их отец несчастлив в браке, что, находясь дома, он проводит почти все время в своей «итальянской» комнате, не высовывая нос наружу. Как и все в их группе, Фиона знала, что они с Синьорой влюблены друг в друга.