Вчера всю дорогу до Беррингтон-парка, где она наконец получила возможность остаться одна, она с трудом сдерживала рыдания. Старый Бейтс и его жена, казалось, не удивились, увидев ее на ступеньках дома.

"А мы все гадали, когда же вы подадите весточку о себе, миледи",— сказал Бейтс.

Они подали ей ужин, но Мерайза, так и не съев ни кусочка, заперлась в своей комнате и дала наконец волю слезам.

Сегодня утром она сказала себе, что должна быть сильной. Жизнь продолжается, и она не первая, кому суждено жить с разбитым сердцем. Но можно ли, спрашивала она себя, жить одними воспоминаниями? Ведь она тосковала не только по герцогу — ее страдания были настолько мучительными, что она запретила себе даже думать о нем из страха, что не выдержит и опять разрыдается,— но и по Элин. Она полюбила девочку, она познала радость, которой ей не приходилось испытывать никогда в жизни,— радость от общения с ребенком. Ей доставляло удовольствие направлять Элин, открывать перед ней новый мир знаний и наблюдать, как меняется ее воспитанница. Она была в полной мере дочерью герцога — такой же упрямой и решительной, такой же великодушной и обаятельной. Она обладала таким же живым умом и проявляла те же качества, особенно в общении с шахтерами: способность понять другого человека, вникнуть в его проблемы. Если ей с детства уделять должное внимание, она — и в этом Мерайза не сомневалась — с годами превратится в цельную личность с сильным характером.

Но будут ли ее воспитывать так, как должно?

Мерайза с болью думала о том, что, возможно, новая гувернантка девочки разрушит то малое, чего ей "удалось достичь. Некоторое успокоение ей приносило сознание, что она вернула Элин отца. Безусловно, отношение герцога к дочери полностью изменилось, когда он понял, что ложь, с которой он жил все годы, оказалась лишь местью душевнобольной женщины.

"Со временем отец и дочь станут близкими друзьями",— сказала себе девушка.

"Но тебя не будет рядом,— прозвучал внутренний голос,— тебе не суждено увидеть, как это случится, ты никогда не узнаешь, через что они прошли".

Придвинувшись к огню, Мерайза заставила себя переключиться на насущные дела. Внезапно она услышала, как открылась дверь. В комнату вошел старый Бейтс.

— Я хотел бы узнать, что вы пожелаете на обед, миледи,— дрожащим голосом произнес он.

— Мне ничего не хочется,— ответила Мерайза.

— Нехорошо так говорить, миледи,— с некоторой фамильярностью, которая, однако, ему прощалась, так как он всю жизнь служил в семье Беррингтонов, заявил дворецкий.— Мы с госпожой Бейтс очень беспокоимся о вашем сиятельстве. Вы ничего не ели за ужином и не притронулись к завтраку. Госпожа Бейтс специально для вас выбрала самое красивое яичко!

— Спасибо, Бейтс,— улыбнулась девушка.— Поблагодарите ее от моего имени и скажите, что я не голодна.

— Нам кажется, что вы заболели,— продолжал дворецкий.

— Ничего подобного,— возразила Мерайза,— со мной все в порядке, просто я устала.

— Вы так похудели, миледи, что даже страшно. Того и гляди, сильный порыв ветра унесет вас— Помолчав, старик добавил:— Госпожа Бейтс собирается приготовить картофельную запеканку с мясом. Как вы помните, ваш батюшка очень любил это блюдо.

— Я постараюсь съесть хотя бы кусочек,— пообещала Мерайза.

— Я сейчас же сообщу об этом госпоже Бейтс. Она очень обрадуется.

Дворецкий уже собирался выйти из комнаты, когда Мерайза окликнула его:

— Как решили распорядиться домом, Бейтс? Я не знаю, какие планы у дяди.

— Как я понял, его сиятельство собирается заново отделать его,— ответил Бейтс— Я слышал, что через неделю придут рабочие. Однако мне трудно сказать, какие именно изменения ждут этот дом.