Барон явно упивался своим цинизмом, но на Ванессу это не оказывало никакого воздействия. Она отдавала себе отчет, что имеет дело с развратником и эгоистом, привыкшим одним своим видом вызывать страх и почтение у мужчин и сердцебиение у женщин. В его присутствии в них просыпались низменные инстинкты, его поразительные серые глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, сводили прекрасных дам с ума.

Сглотнув подступивший ком, Ванесса с трудом промолвила:

– Я чрезвычайно признательна вам, ваша светлость, за то, что вы согласились уделить мне внимание.

– Вы не оставили мне выбора, миледи. Не впусти я вас в дом, вы бы разбили напротив него лагерь и взяли меня измором, – ответил Дамиен, улыбаясь в зеркало.

– Я не отниму у вас более десяти минут, барон!

– Что ж, я вас выслушаю. Но предупреждаю, что и за десять часов красноречивых убеждений вам не удастся уговорить меня изменить свое отношение к вашему брату. Пожалуйста, садитесь!

– Благодарю вас, я постою, – сказала Ванесса.

– Ваш брат знает, что вы здесь? – поинтересовался барон.

– Нет, я и не собираюсь ставить его об этом в известность, – ответила Ванесса. – Он придет в бешенство, если узнает, что я была у вас, тем более – в спальне.

– Он верит досужим домыслам о том, что я лишаю дам их добродетели? – насмешливо спросил Синклер. – Должен вас разочаровать: я не имею обыкновения набрасываться на беззащитных женщин. Впрочем, должен заметить, миледи, что, глядя на вас, я испытываю такой соблазн.

Ванесса судорожно вздохнула и выпалила:

– Вы угадали, барон: я пришла к вам по поводу долга моего брата!

– Оказывается, я не обделен интуицией, – ернически заметил Дамиен, любуясь изящным узлом галстука.

– Мне кажется, что вы не осознаете, в какое трудное положение мой брат поставит нашу семью, если выполнит свои обязательства перед вами, – продолжала Ванесса, стараясь сохранять спокойствие.

Лорд Синклер устало вздохнул.

– Интуиция подсказывает мне, что вы намерены это объяснить, – сказал он, криво усмехнувшись.

– Мои сестры и мать лишатся крова, им будет негде жить!

– Пусть ваш брат заложит имение, – резонно возразил барон.

– Но мы не сумеем выкупить его, милорд! Рано или поздно ростовщик отберет у нас наше родовое гнездо и засадит Обри в долговую тюрьму за неуплату процентов.

– Это печально, миледи, но какое мне дело до всех его проблем? – без обиняков спросил барон.

Ванесса нахмурилась и закусила губу: опровергнуть такой довод ей было нечем. Однако она все же воскликнула:

– Вы вправе мстить моему брату, но почему должна страдать его семья?

– Ему следовало проявить осмотрительность, миледи, ваши родственники оказались в сложном положении по его вине, не по моей! – парировал барон.

– Ой ли? Вы искусный карточный игрок, он был обречен на проигрыш. Вы заманили его в свои сети, в чем сами признались мне вчера ночью.

– Не стану скрывать, я хотел его разорить.

– Виновных в обмане наивных юношей следовало бы привлекать к суду! – с горечью воскликнула Ванесса.

– А за поругание чести доверчивой девицы и доведение до самоубийства – вешать без суда, – сухо возразил Синклер и, обернувшись, спросил: – Вы пришли, чтобы прочесть мне мораль?

– Нет, чтобы убедить вас быть благоразумным, – ответила она. – Обри сказал, что покончит с собой, если не найдет выхода из этой ситуации.