Но у меня был план А, и я его думал!

Глаза с дерева смотрели очень… очень настороженно. Они ловили каждое моё движение. Единственное, что мешало их обладательнице скрыться – так это то, что других деревьев рядом не было. Это была очень старая, крепкая, но еще могучая сакура. Растущая под землей, на глубине более ста метров. Исекай во всей своей славе.

– Самара!! – я поманил ручкой обладательницу испуганных глаз, – Ну спускайся! Приключение на двадцать минут! Зашла и вышла, всего делов!

Глаза стали еще больше, а сидящая на верхушке сакуры кентаврица решительно помотала головой.

– Ну хватит там сидеть, – продолжал уговаривать я, – Ты храбрый воин ночи или сова какая?

Вечерним ветром до меня донесло тихое, дрожащее, но очень уверенное «Уху!».

– Нет, ну что ты будешь делать! – ругнулся я.

– Самара? Доченька? – к нам приблизился, подслеповато щурясь, Йоши Такаули, – Ты зачем туда залезла, милая?

– Она не хочет похищать Кинтаро Тсучиноко, – пожаловался я гордому отцу древолазной кентаврицы, – А он ждет! Надеется! И верит!

– Бу ду ще го им пе ра то ра? – проикал оседающий на задние копыта бухгалтер.

– Ну, это поправимо, – попробовал я утешить внезапно ставшего маловменяемым хозяина дома, – Не один, так другой. Другой даже лучше! Старый, но небесполезный! Лет семьдесят еще протянет!

Ну вот, вырубился. Еще и пену изо рта пустил. Самара заволновалась, шурша ветками и делая еще большие глаза, чем обычно, но спускаться определенно не собиралась.

– Эх… ну почему вечно всё идёт самым сложным образом, – погоревал я, унося пузатого бухгалтера с холодной земли. Еще и эта куноичи, блин. Без поллитры становится совсем немой. Только глазищи огромные пучит.

Опыт в ношении кентавров получен. Штука насквозь печальная – берешь его на плечо – перевешивает. На руки? Свешивается! И траву цепляет! Тащить за человеческую половину? Опасно! Позвоночник хрустит! В итоге пришлось нести кверху копытами, удерживая над головой!

Потом пришлось пускать в ход план Б. Из за одной чересчур робкой куноичи нам пришлось прибегать к целому комплексу мер, используя ресурсы Нижнего города. Целью было – подготовить народную волю к нужному нам повороту событий.

Первым делом из гнезда преступного мира потянулись ходоки. Наученные нехорошим мной нехорошим вещам, они шли по городам и весям, заводя в кабаках и на базарах задушевные разговоры. Смысл у этих бесед был ровно тот же, что в свое время оказался озвучен троице обломанных герцогов – «Зачем нам вьюноша бледный, когда здесь и сейчас мы имеем относительно молодого, бодрого, опытного, хоть и отрёкшегося уже разок Одая Тсучиноко? Живую легенду и всё такое? Кинтаро пятнадцать лет, что он наворотит?!». Народное мнение подогревалось, распространяясь со скоростью пожара.

Дальше с моей подачи последовали переговоры с духовными лицами Аустоламба, в которых и заключалась суть, соль и вся аццкая хитрость меня как переговорщика. Суть задуманной нами с Катаррой комбинации начиналась из предпосылок, что как бы гоблинша не крутилась и как бы не бренчала своим пирсингом, ей так или иначе придётся заставлять своих мелких возрастом и уровнем воришек, жуликов и карманников выбивать нужные людям города вещи.