Она вздрогнула, плечи зябко передернулись.

    – Ну, знаешь ли… А нельзя ли прибавить скорость?

    – Да хоть прибавить, – ответил я, – хоть убавить – все равно перед самым носом, а уж он мчится дай боже!

    – Да, – сказала она несчастным голосом. – Видела я ваши чудовищные самые поездатые поезда. Если такой наскочит, то перекаренит наверняка…

    – Если перекаренит, – ответил я сурово, – то мы, значит, не герои. Героев поездом не давят!

    Она вроде бы подбодрилась, женщины всегда черпают энергию в нашем мужестве, не догадываясь, что мы сами исподтишка черпаем силы в самом их присутствии. А я подумал невесело, что поезда давят и героев. И не всегда только черношляпных.

    Железнодорожный переезд показался почти одновременно с движущимся на огромной скорости поездом. Я выжимал из двигателя все, что удавалось выжать, поезд агромадный, тяжеленный товарняк, несется, как будто в ад, там вагонов сто, если не тысяча, жуть, торкесса сбледнула и закрыла глаза, да еще и сжалась в комок, став размером с не самого крупного микроба.

    – Ну, – сказал я вслух, – держись!

    Земля трясется, поезд предостерегающе загудел, шлагбаум давно опущен, но я с силой вдавил педаль газа в пол, машина не мчится, а летит, треск, это красиво вспорхнули обломки шлагбаума, Оскара за постановку… ну хотя бы Нику, торкесса открыла глаза, любопытная, и тут же в смертельном ужасе зажмурилась, ибо мы как раз на переезде, а поезд вот он, бьет нас огромной стальной головой…

    Слегка тряхнуло, мы понеслись по пустынному шоссе, а поезд с тяжелым грохотом несется там за спиной, отрезав преследователям путь, закрыв им дорогу, спасая нас, как всегда спасал беглецов, где-то карауля и как-то узнавая, когда и в какой момент нужно выскочить, развить чудовищную скорость и успеть отрезать от погони.

    – Задел… – прошептала торкесса в ужасе, – он нас задел!

    – Да, – согласился я. – Помню, как в прошлый раз… нет, в один из позапрошлых, он был тогда симплицийскими скалами и тоже успел расщепить доску из кормы моего «Арго»… А сейчас что, сорвал номер?

    – Не вижу, – ответила она, – почему-то не вижу.

    – Странно, – сказал я. – Ладно, сделаем вид, что гоним в ремонт.

    Тоненько пропищал мобильник. Я машинально похлопал по нагрудному карману рубашки, пусто, похлопал по другому, тоже нет, вспомнил, что я обнажен до пояса, а рубашка моя на торкессе, пощупал карманы на ней, она замерла и уставилась на меня испуганными глазами. Я ощутил, что в кармане ничего… конечно, я бы не сказал, что совсем уж ничего, но так можно и по морде схлопотать, торкесса вскрикнула, я едва успел вывернуть руль. Мимо пронесся встречный многотонный грузовик. Мелькнуло белое лицо водителя, даже не понимаю, как я в самый последний миг крутанул руль, все же нас чуточку тряхнуло, противно чиркнуло.

    – Надеюсь, застрахована! – прокричал я.

    – О чем ты? – спросила она шепотом.

    – Там царапина вдоль борта, – объяснил я. – Баксов на триста!

    Она смотрела непонимающе, из ее наручных часов все так же доносился скрипящий голос, наконец торкесса опомнилась, прокричала:

    – Мы на Окружной!..

    Из часов донесся деловитый голос:

    – Где?

    Я взглянул на проносящиеся мимо знаки.