— Сейчас бы сбитня горячего, — мечтательно сказал Тихон.

— А к сбитню — курочку жареную, пряженцев с грибами, — подначил его Мишка.

— Ох, не соблазняй. И так в животе урчит. Я два дня как не ел.

М-да, Тихону ещё хуже, чем Михаилу. Однако идёт, молчит, не жалуется. Стойкость это или смирение?

Ладья скрылась из виду. Они встали, пошли быстрым шагом, чтобы согреться. Хоть бы к селу какому-нибудь выйти. Тогда можно было бы сани нанять до Хлынова. Хотя — нет, без денег не повезут. Топор разве отдать вместо задатка? Мишка усмехнулся. Ещё деревни нет, а уже размечтался.

В основном на реках стояли города, деревни прятались по малым рекам и ручьям, опасаясь нападений, поэтому и не встречались они Михаилу и Тихону.

Шли без остановки и довольно долго. Сколько вёрст позади осталось, одному Богу известно. Притомились оба. Михаил остановился.

— Всё, не могу больше, привал. Давай отдохнём немного.

— Чуток не дошли до нужного места.

— Ошибаешься, Тихон. До Хлынова далеко ещё. Уж я-то берега знаю, сколько раз здесь на ушкуе ходил.

Тихон спорить не стал, уселся на пенёк. Мишка устроился на поваленное дерево — всё лучше, чем на мёрзлой земле. Они перевели дух, снова поднялись. Мишка хотел быстрее в Хлынове оказаться, узнать, почему ушкуй ушёл. В конце концов — поесть и согреться, снять вонючий разбойничий зипун.

Они прошли версты две, когда Тихон сказал:

— Забирай влево.

— Это ещё зачем? Вон — берег видно, идём правильно. Если в лес углубимся, заплутать можно.

— Я эти места знаю, позволь — впереди пойду. Мишка остановился и пропустил Тихона вперёд. Тот уверенно свернул от берега в глубь леса.

Мишка в лесу чувствовал себя неуютно. Он вырос в селе, взрослел на воде, на ушкуе. А в лесу — никаких ориентиров. Ладно бы дорога была, а то деревья вокруг одинаковые. Но он доверился спутнику. Тот шёл по лесу, как по собственному двору. Мишка в душе удивлялся.

Они вышли к неглубокому оврагу и пошли по левой его стороне. В конце была небольшая поляна, на ней — охотничья избушка. То, что это заимка, Мишка понял сам. Жил бы крестьянин-отшельник — вокруг избёнки сараи были бы для живности, огород или пашня. Видел уже Мишка крестьянские дома на выселке.

Тихон подошёл к избе уверенно, повернул простенький запор на двери и вошёл. Мишка — за ним. Не зря, выходит, он Тихону доверился, тот и в самом деле местность знал. Думал, обогреются теперь, а может, и еду какую-нибудь найдут — хоть сухари.

Но Тихон повёл себя странно. Он пошёл в угол, сдвинул в сторону ветхий сундук и потянул за кольцо в полу, открыв люк. Из него дыхнуло земляной сыростью. Мишка посторонился. Кто такой этот Тихон и зачем он его к подвалу привёл? Может, зло умышляет? Мишка взялся за топорище. Однако Тихон уже по лесенке начал вниз спускаться. Увидев, что Михаил стоит, недоумённо выглянул из подпола:

— Чего застыл соляным столбом? Лезь за мной.

— Чего мне в подвале делать? Я за тобой шёл, думая, что ты короткую дорогу знаешь, да видно — ошибся.

— Не сомневайся, Михаил. Самая короткая дорога в Хлынов — вот, перед тобой.

— Этот подпол — дорога в город? — Михаил не мог скрыть удивления. А может, Тихон умалишённый, блаженный?

Михаил замер в нерешительности, а тот уже исчез внизу. Махнул рукой Мишка и тоже полез в лаз.

Тихон стоял внизу и бил кресалом по кремню, высекая искры. Затлел сухой мох в углублении камня. Тихон снял со стены факел, зажёг его.

— Люк закрывай! Теперь уж светло. Мишка прикрыл, снял со стены другой факел и зажёг его от факела Тихона. Тот пошёл вперёд, Мишка — за ним. Саженей через десять ход раздвоился. Тихон свернул направо.