Мытарь деловито достал из заплечной котомки простейшие весы из латуни. На одну чашку он положил дирхем и протянул руку: — Давай своё серебро.

Михаил отсыпал пригоршню серебряных рублей. Когда чашки весов уравновесились, мытарь благосклонно кивнул: — Оплатил! — и выдал медную табличку: — Можешь торговать!

Едва он ушёл, как на причале неведомо откуда взялись люди. Возбуждённо споря меж собой и энергично размахивая руками, они показывали на прибывший ушкуй. Одеты прибывшие были разношерстно. Кто-то чисто по-татарски — в халатах и тюбетейках, другие в остроконечных шапках и халатах другого покроя, один — в тюрбане, длинной рубахе и белых штанах. И все направлялись к ушкую. Ясно — купцы спешат, стараясь упредить соперников.

Не спрашивая разрешения, купцы забрались на ушкуй и стали осматривать и щупать брёвна. За товар Мишка был спокоен — сам лес перед покупкой осматривал: не гнилой, жучками-короедами не точенный.

— Почём продаёшь?

— Это смотря сколько брать будешь — одно бревно или все разом.

— Все взять хочу! — выступил вперёд одноглазый купец. — Цену назови!

Мишка назвал сам-пять, то есть в пять раз увеличил цену, за которую брал. Прежде всего он был купцом и в проигрыше быть не хотел. К тому же Костя предупреждал его: «Цену повыше загни, чтобы сразу не купили — мне несколько дней надо, чтобы город осмотреть». К удивлению Михаила, одноглазый сразу согласился.

— Всё беру — весь лес.

— Как весь? А нам? — стали возмущаться другие купцы. — Так нечестно!

И пошла между купцами перепалка. Один из них потряс мошною, вытянутой из-за широкого пояса.

— Даю сверх цены десять дирхемов!

— Ибрагим, зачем цену перебиваешь? Ты думаешь, у меня денег мало? Или я — нищий?

Единственным объяснением такого ажиотажа было то, что их ушкуй с лесом оказался первым после зимы. А желающих строиться было немало, и лес был отличного качества.

Наконец купцы договорились между собой. Половину забирал одноглазый Ахмед — тот, что первым намеревался купить весь лес, другую половину купил Ибрагим. Причём цена за лес, к удивлению и радости Мишки, подросла, и он получил сам-семь. Цена просто фантастическая для северных краёв. За такие деньги можно было под Хлыновым пару деревень купить — вместе с избами, холопами, живностью и землёю.

Деньги отсчитали тут же, при свидетелях — других купцах. Те несолоно хлебавши уныло пошли с причала восвояси. Лес договорились забрать с утра. За торгом Мишка и не заметил, как исчез Костя.

Ибрагим теребил Михаила за рукав.

— Что-то я тебя раньше не видел.

— Я в Сарай раньше не ходил.

— А ведь обратно пустым не пойдёшь? Э? — вкрадчиво спросил Ибрагим.

— Конечно, товары куплю.

— Я знаю, что на Руси спросом пользуется. Ты меня уважил, половину товара отдал. Ах, этот Ахмед! Сын грязной рабыни, подлый обманщик. Пойдём со мной, я покажу, что тебе нужно.

Мишка обернулся, ища взглядом Павла или Костю. Но Кости не было, а Павел кивнул — иди, мол. Как-то неуютно стало Мишке. На поясе калита висит, полна серебра — а ну как срежут в толчее?

Ибрагим как будто мысли его прочитал.

— Э, не переживай, у нас в Сарае воров нет. Как поймают кого — сразу руку отрубают прилюдно, на площади. Пойдём, уважаемый!

Ибрагим потащил его за рукав в город.

Пока шли, Мишка пытался запоминать дорогу, вертел головой. Перед каждой лавкой, которых здесь было, наверное, сотни, лежали рулоны тканей, ковры, стояла медная кованая посуда — блюда, кумганы. Ибрагим подвёл его к одной из лавок.

— Смотри и выбирай! Это лавка моего племянника.