– Вы заметили Сундина? – спросил он.

– Конечно.

– И как он, по-вашему?

– Выглядит неважно.

– Вот именно. Осборн не должен был выпускать Сундина в космос.

– Не прошел фэйс-контроль?

– Ага, интерфейс… – он откусил бутерброд, – …контроль. Перед выходом у каждого ученика снимается кардиограмма. У Сундина она была – хуже некуда. В таком состоянии его не то, что в космос, – в сауну нельзя выпускать. Удивительно, что он не отдал концы сразу, как только понял, что улетает в открытый космос. Мало, кто представляет себе, что это такое – оказаться один на один с бездной. Сундин мог запаниковать, едва покинув шлюз. А Осборн доверил ему перенести карабин фала. Кого же винить в том, что случилось?

– Осборн заплатил сполна.

– Согласен. Но его недосмотр ложится пятном и на «Галактик-Трэвэлинг», и на «Трамплин». Поэтому считается, что с кардиограммой у Сундина было все в порядке. Да, еще один повод – деньги.

– Страховка?

– Она. Руководство «Трамплина» скрыло факт нарушения процедуры выхода в космос, чтобы вдова получила за мужа страховку. В прошлом у Осборна столько заслуг, что они пошли ей навстречу.

– Я читал ваши публикации. Вы ничего не написали о кардиограмме.

– У меня нет доказательств. Я располагаю лишь свидетельством одного туриста, который видел, чту показывает кардиограф. Запись с кардиографа потом куда-то исчезла. Мой свидетель не является медиком, поэтому его словам – грош цена.

– Но опубликовать-то их можно.

– Мне запретили. Пригрозили, что, если не подчинюсь, меня лишат эксклюзивных прав на репортаж о старте «Гигантропоса».

– Почему же вы сейчас мне это рассказываете?

– Множу слухи. Подготавливаю почву к тому, что после старта «Гигантропоса» я снова вернусь к этой теме.

– Прошло два месяца. Ваша тема уже никому не интересна.

– Вот для того-то я и сплетничаю, чтобы людям снова стало интересно.

Собеседник явно пытался шокировать меня своей откровенностью. Он снова слазил за фляжкой и разбавил бренди кофейную гущу.

– Мне кажется, – сказал я, – вы вот-вот заработаете себе на приличный коньяк. Насколько мне известно, датчики в скафандре непрерывно снимают показания о самочувствии человека. Данные должны были где-то сохраниться. Или они пропали, как та кардиограмма?

– Нет, они сохранились.

– По ним можно понять, насколько близок был Сундин к тому, чтобы умереть от страха?

– Он, конечно, перенервничал, но не настолько, чтобы отдать концы. На этом основании руководство «Трамплина» считает, что о кардиограмме можно забыть. Как бы ни барахлило его сердце, полет без страховки оно выдержало. А что вы там сказали насчет коньяка? Или я ослышался?

– Не ослышались. Мне нужна видеозапись, сделанная роботом, который осматривал обшивку станции вместе с инженером Чангом. Вы можете ее достать?

– И доставать не надо. Она у меня здесь, – он похлопал по сумке, брошенной им на соседний стул. – А зачем вам эта запись? Насколько мне известно, на ней нет ничего, что заслуживало бы внимания.

– Назовите цену. – Я предпочел проигнорировать его вопрос.

– Значит, не хотите говорить…

– Говорить я готов сколько угодно. Например, мы можем обсудить цену.

– Хорошо. Ну, скажем…

Начал он с кругленькой суммы в одну тысячу, но после долгой и нудной торговли согласился на пять сотен.