Много позже, когда Фейт решила лечиться, она захотела сообщить обо всем матери. Но защитные механизмы женщины оказались непробиваемыми: мать ничему не верила — отказалась слушать и от всего отмахивалась — только повторяла, что дочь злостно лжет, оговаривает отца и оскорбляет их всех. Как и опасалась Фейт, мать свалила все на нее и нашла утешение в фантазиях: твердила, что муж был любящим человеком и уважал ее и семью. С тех пор как он умер, она умудрилась канонизировать супруга. И Фейт не осталось ничего иного, как делиться болезненными воспоминаниями, как всегда, с братом. Джек вместе с ней ходил к врачу. Она часами вытаскивала из подсознания гнетущие картины пережитого, а потом рыдала в его объятиях.

Но в конце концов любовь и поддержка брата помогли Фейт справиться с призраками прошлого, хотя отец так и остался в памяти монстром, замаравшим чистоту и святость ее детства. Но Джеку тоже потребовались долгие годы, чтобы примириться с тем, что он не сумел защитить сестру. Мучительная связь, словно им приходилось лечить общую болезненную рану. Фейт понимала, что обрела покой во многом благодаря Джеку.

Однако былые шрамы давали о себе знать. Они оба умудрялись завязывать отношения с людьми, которые держались с ними холодно и осуждающе. В их приятелях ощущалась та же настороженность, что и в матери, и они оба подобрали себе супругов, которые при каждом удобном случае упрекали их во всех неудачах. Жена Джека была невротичкой и невыносимым в общении человеком. Она несколько раз бросала мужа, а почему, толком никто не знал. А Алекс годами держал жену на расстоянии вытянутой руки, сваливая на нее вину за любую возникшую трудность. Брат и сестра часто обсуждали свой выбор. И хотя оба понимали, что натворили, но исправить ничего не могли. Они, казалось, выбрали ситуацию, которая воспроизводила многие горести их детства, словно на сей раз надеялись, преодолев их, порадоваться иному исходу. Однако обрекли себя на жизнь с людьми, неспособными к компромиссу, и результат обманул их так же, как опыт детских лет, но был хотя бы не таким угнетающим. Джек справлялся, потому что стал миротворцем и сносил почти все, что преподносила жена, в том числе ее частые отлучки, — только бы не сердить ее и не рисковать потерять. И Фейт поступала так же — редко, если вообще спорила с Алексом и всегда ему уступала. Уроки, полученные от отца, засели глубоко в душе. Фейт не могла преодолеть убеждения, что винить надо во всем себя: грех ее, а не мужа, и вина — она тоже ее. Так научил ее отец. И в итоге страшно наказал своих детей: умер и оставил одних. Фейт опасалась, что и в этом была ее вина, и старалась не совершать в браке ничего такого, чтобы заставило бы и Алекса покинуть ее. Какой-то своей частичкой она всю жизнь пыталась играть роль маленькой образцовой девочки, искупающей грехи, о которых знал один лишь брат. Фейт часто подумывала рассказать Алексу правду о своем детстве, но так ни разу и не решилась. Где-то в глубине подсознания боялась, что если муж узнает о том, что совершил с ней отец, то перестанет ее любить.

А в последнее время вообще засомневалась, любил ли он ее когда-нибудь. Наверное, любил, но по-своему, пока, как выражался Алекс, жена «не раскачивала лодку». Фейт давно инстинктивно поняла, что он бы не вынес правды. И ее мрачной тайной продолжал владеть один только Джек, и только он дарил ей безоговорочную любовь. Фейт отвечала тем же — любила его до самозабвения, поэтому его смерть чуть не сломала ее, особенно если учесть, чего Фейт была лишена в семейной жизни.