Мать не вмешивалась и не защищала детей — вела себя точно так же, как при прежнем муже, и всеми силами избегала конфликтов. Все, к чему она стремилась, — это спокойная жизнь. Ее первый брак оказался сложным и духовно бесплодным. А два года финансовых неурядиц после смерти мужа утопили ее в долгах. Мать была благодарна Чарльзу за то, что он ее спас и выразил готовность заботиться о ней и ее детях. Ее не тревожило, что новый супруг с ней редко разговаривал, разве что выкрикивал приказания. Ему требовалось одно — чтобы жена находилась при нем и поддерживала порядок в доме. А от Фейт и Джека он хотел, чтобы дети выполняли его распоряжения, получали хорошие оценки и пореже попадались на глаза. Это подготовило должную почву. И сестра и брат связали свои судьбы с людьми, которые вели себя также отстраненно и холодно, как Чарльз и их мать, а до этого — их отец.

Фейт с Джеком много об этом рассуждали в год смерти брата, когда он в очередной раз расстался с женой. Оба видели, насколько схожи их семейные жизни. И он, и она вступили в брак с холодными, замкнутыми людьми, от которых не дождешься ни чувства, ни теплоты. И хотя Алекс поначалу казался любящим, но к тому времени, когда родилась Элоиз, быстро остыл. Процесс охлаждения неуклонно продолжался. Фейт больше не сопротивлялась и принимала мужа, каким он был.

Алекс, конечно, казался более глубоким и утонченным человеком, чем Чарльз. Тот был грубым солдафоном до мозга костей. Но с годами муж стал все больше напоминать Фейт ее отчима. В свое время мать, вдоволь настрадавшись, выработала защитную реакцию — она оградила себя от мира. Без слов давала понять окружающим, что, хотя жизнь ее и разочаровала, она, однако, выполняет все, что от нее требуется. Тридцать четыре года, вплоть до своей смерти, она оставалась замужем за Чарльзом. И Фейт, и Джек видели, что мать несчастлива. Не такого замужества хотела для себя сама Фейт, но все же необъяснимым образом повторила судьбу матери. Оставалось недоумевать, как она не заметила этого, когда выходила замуж за Алекса. Вот и Дебби, жена Джека, не баловала теплотой своего супруга.

Печальный опыт научил Фейт проявлять нежность к дочерям. Она попробовала вести себя так же и с Алексом, но через некоторое время тот дал ей понять, что ее восторженность смущает его, более того — совершенно ему не нужна. Мужу требовалась упорядоченная жизнь, хорошая карьера, красивый дом и жена, которая стала бы выполнять все, что он от нее хотел, пока сам Алекс завоевывал деловой мир. А ее ужимки, милованье и сюсюканье совершенно ни к чему. В результате всю бурлящую в душе любовь Фейт выплеснула на брата и дочерей.

Когда в пятнадцать минут одиннадцатого Фейт вышла из дома, лимузин уже поджидал ее у дверей. На ней было черное платье, черное пальто, черные чулки и черные туфли на высоких каблуках. Свои светлые волосы она, как и накануне, собрала в пучок, а из украшений выбрала только жемчужные серьги, которые некогда принадлежали матери, а потом их отдал ей Чарльз. Она выглядела спокойной, красивой, держалась с достоинством и, несмотря на траурный наряд, казалась моложе своих лет. У нее было приветливое, открытое, улыбчивое лицо и мягкие манеры. Улыбка отличалась непринужденностью, походка — изяществом. Когда она распускала волосы и надевала джинсы, то выглядела не старше дочерей. Горести последних лет не отразились на ее внешности и, опускаясь на заднее сиденье, она вспомнила о Джеке. Он шутил бы даже в такой мрачный день, и от его ветрености и нашептываемых на ухо глупостей Фейт бы сделалось легче. Мысли о брате заставили ее улыбнуться. Джек до самой своей безвременной и неожиданной смерти радовал ее своим озорством.

Брат работал юристом в одной из фирм на Уолл-стрит.