Пэтси по собственному опыту знала, что генеральные репетиции перед любыми выступлениями обычно проходят из рук вон плохо. Оставалось надеяться, что ее маленькая труппа сумеет сотворить чудо.

К семи часам вечера дети были переодеты в сценические костюмы, аккуратно расчесаны и нагримированы. Они вместе с Пэтси дожидались начала за кулисами, изнывая от волнения.

Несколько «разогревающих» артистов, очень талантливых, по мнению Пэтси, уже выступили и были тепло приняты публикой. Но ничто не могло унять ее беспокойства.

Слова Джастина звучали в ее ушах весь день.

У нее не нашлось ни одной свободной минутки, чтобы поговорить с ним и выяснить, захочет ли он встречаться с ней в будущем. От мрачных предчувствий у Пэтси все сжималось внутри и на глаза наворачивались слезы. Но все же она даже радовалась, что им не удалось объясниться. Если уж ее сердцу суждено разбиться, пускай это произойдет после выступления. У нее и без того забот полон рот.

Окинув взглядом сцену, Пэтси заметила Джастина в кулисах напротив. Их взгляды встретились, и сердце у нее зашлось. Он казался таким же измученным, как и она.

Зачем я это делаю? — подумала Пэтси, чувствуя дурноту от обуревавших ее вопросов. Джастин прав. К несчастью, прежде чем она успела прийти к окончательному решению, Битси уже стояла у микрофона и объявляла ее номер.

Свет погас, и Пэтси вышла на сцену. Когда дети встали по своим местам, лампы зажглись снова, и Пэтси обвела взглядом зрительный зал.

И она увидела.

Пэтси Брубейкер увидела то, на что закрывала глаза всю свою жизнь до этого момента.

Скучающие лица. Дорогие меха. Одежду. Украшения, стоившие так дорого, что выручки от продажи любого из них хватило бы, чтобы целый год кормить одного из бездомных детей, стоящих сейчас на сцене в дешевых костюмах и новых туфлях с набойками. И это несоответствие потрясло ее. Ее тошнило от несправедливости, с которой пришлось столкнуться детям из «Дома чудес», но еще большее отвращение она чувствовала к самой себе. Такого отвращения даже Джастин не смог бы себе вообразить.

Она готова была перевернуть небо и землю, чтобы произвести впечатление на этих людей. Чтобы обманом заставить их поверить в свой успех.

Но ей не нужно то, что они понимают под успехом. Внезапно Пэтси Брубейкер поняла, что ей нужен успех в своем собственном понимании. В понимании Господа Бога. В понимании Папочки.

И в понимании Джастина.

Оркестр начал играть. Вступление уже закончилось, но Пэтси продолжала стоять, как вкопанная, и, вскинув подбородок, глядела на Джастина. Махнув рукой, она заставила оркестр умолкнуть и набрала полную грудь воздуха.

Сбитые с толку дети обменивались испуганными взглядами и нервно переминались с ноги на ногу за ее спиной. За кулисами Гэйл сползла по стенке и рухнула в кресло, от волнения ее глаза стали огромными, как блюдца.

Посмотрев на зрителей, Пэтси поняла, что Джастин прав во всем. Пускай у нее больше нет дорогих нарядов и машин, но она обрела такие сокровища, о которых большинство этих людей не могут даже помыслить. Ее взгляд вновь метнулся к Джастину.

По залу пробежал шепоток, но Пэтси знала, что должна сейчас сделать. Подойдя к микрофону, она знала, что пришло время сказать правду.

Одиннадцатая глава

— Десять лет назад вы назвали меня «самой многообещающей выпускницей», — начала Пэтси, ее голос дрожал от страха и решимости. Медленно обведя взглядом зал, она печально улыбнулась. — Правда в том, что я не добилась того успеха, которого вы от меня ожидали. — Жужжание голосов в зале вызвало у нее усмешку, и она храбро продолжила. — Но сегодняшний день я считаю самым большим своим провалом.

Она взяла за руки Патрика и Чарлин, чтобы подбодрить их и успокоиться самой.

— Понимаете, я сейчас пытаюсь учиться на своих ошибках, и поэтому решила рассказать вам правду.