— А вдруг нас Эстер засечет?

— Не засечет, — со знанием дела возразила Гвен. — Ей сейчас ни до чего, как и той девушке, которая с нами в вагоне ехала, — Мэрион Лэм: она, между прочим, из нашей школы. Этих дебютанток там полно, — продолжала она, и когда они вырываются на свободу… это классно, скажу я вам.

Диззи выглядела так, будто ее смастерили из белых сосновых стружек; даже глаза у нее были столь девственно-светлыми, что своей решимостью она просто сразила подруг.

— И мы это сделаем: мы отправимся на бал. Эти фифы — почти все — нам в подметки не годятся.

— А что, тут ведь спокойнее, чем в большом городе, — неуверенно поддержала Клара. — Все нормально; как будто мы у тебя во дворе гуляем.

Это замечание облегчило им совесть, но, если честно, их страшили не столько злоумышленники и поругатели девической невинности, сколько задумки Гвен. Впрочем, у Гвен задумок не было. У нее на уме не было ровным счетом ничего; просто мысленные картины, в которых она с накрашенными губами прогуливалась в темноте вокруг колледжа, как-то не вязались с тем небольшим конфликтом, что вспыхнул неделей раньше, когда она повздорила с отцом, вознамерившимся убрать из ее комнаты кукольный домик и сдать куда-то на хранение.

Чашу весов перевесило недавнее вероломство старших. Притом что Брайан в глаза не видел миссис Рэй, ему передалась ее катастрофическая утренняя нервозность. В таких делах родители всегда заодно как класс. Повязаны общей ответственностью. Гвен и Диззи еще не выразили вслух согласия на рискованную вылазку, но уже толкались перед зеркалом, преобразуя свои лица, чтобы заменить театральщину благонравным оттенком посольского раута. В заключительном порыве осмотрительности — как-никак вероятность столкнуться с Эстер Рэй сохранялась — они сняли косметику с век, оставив лишь тончайшую вечернюю патину на губах и носиках. Уши, запястья и шеи без промедления освободились от королевских бриллиантов стоимостью десять центов, так что вниз все спустились без малейших признаков бурлеска. Хороший тон одержал победу.

Высыпав в алмазно-ясную ноябрьскую ночь, они устремились вдоль по живописной возвышенной улице под сенью темных деревьев квартала Либерти-плейс, хотя это название было для них пустым звуком. В какой-то миг их напугал собачий лай за живой изгородью, но после этого они беспрепятственно продолжили путь и замешкались только перед сверкающей дугой Мерсер-стрит.

— Нам в какую сторону? — растерялась Клара.

— На звуки.

Она умолкла. Впереди замаячили какие-то тени, и девочки, взявшись под руки, заняли оборонительную позицию, но оказалось, это всего лишь две темнокожие женщины с корзиной белья.

— Вперед, — скомандовала Гвен.

— Куда?

— Куда собирались.

Они дошли до похожего на собор здания, стоявшего — как вспомнила Клара — на углу кампуса, и, повинуясь интуиции, нырнули под арку, чтобы обогнуть пустующую святыню; перед ними открылась широкая панорама террас и готических сооружений — и тут неожиданно грянула музыка. Через несколько сот ярдов Диззи остановила подруг.

— Вижу, — прошептала она. — Вот там — высокое здание, все в огнях. Это спортивный комплекс.

— Надо подобраться ближе, — решила Гвен. — Путь свободен. Идемте — может, проскочим.

Они снова взялись под руки и двинулись вперед под прикрытием длинных корпусов. В опасной близости от места действия они уже смогли различить вход в спортивный комплекс и на его фоне — расплывчатые фигуры; время от времени по воздуху разносились аплодисменты. И опять подруги замерли: идти дальше было страшновато, но и стоять на одном месте — тоже, потому что из мрака приближались голоса и шаги.