Внезапно дверь раскрылась, и на стадион вышел Рубос - один из трёх неорденцев, которому разрешалось входить сюда в любое время дня и ночи. Он что-то знал, потому что источал такую ауру таинственности, что даже Стак, который очень любил мирамца, неодобрительно посмотрел в его сторону.

    Потом в окне второго этажа детинца, где находился совещательный зал Лотара, мелькнуло лицо Джа Ди. Фой тут же спрятался за занавеску, но его внезапный интерес к тренировке не укрылся от внимания Желтоголового.

    Наконец дверь снова открылась, и в додзе с поклоном вошёл Сухмет, стараясь, чтобы его не замечали. Впрочем, не заметить его было невозможно: он, по своему обыкновению, был разодет в тканную золотом парчу, сверкал самоцветами, богато украшавшими пояс, а в руках держал посох Гурама, который иной раз блеском мог затмить эти самоцветы и всё навешенное на восточника золото.

    Тут Лотар приостановился. Он смерил взглядом зрителей и усмехнулся.

    Рубос, увидев Сухмета, как бы невзначай подошёл к нему и, стараясь не шевелить губами, прошептал:

    - И вот так каждый день все пять лет, которые прошли после победы над цахорами?

    - Ну, не совсем, Рубос, - тоже очень тихо ответил Сухмет. - Всё-таки три или четыре раза он принимал заказы на сражение с самыми отпетыми демонами, но и в поездках работал, словно решил убить себя этими тренировками.

    - А что демоны? Каково им пришлось? Сухмет улыбнулся сухими, по-стариковски сморщенными губами.

    - Он расправился с ними так, что мы этого даже не поняли. Сейчас главную опасность для него представляет он сам, а не какие-то злодеи с магическими способностями.

    Рубос, забыв о конспирации, с интересом посмотрел на Лотара в упор.

    - Знаешь, Сухмет, я стою тут уже треть часа и могу честно тебе сказать: я не понимаю, что и как он делает. Это подготовка для боя какого-то невероятного уровня. Словно он решил свергать богов.

    - Не один ты его не понимаешь. Эти ребята, - Сухмет кивнул подбородком на Стака и остальных, - тоже не понимают, а они смотрят на него все эти пять лет, начиная с момента, когда он только принялся это выдумывать. А каждый из них подготовлен так, что, не задумываясь, принял бы на себя удар небольшой армии и, не исключено, вышел бы победителем.

    У Рубоса удивлённо дрогнули брови.

    - Даже так? А откуда он вообще черпает идеи для такой работы? Всё-таки, что ни говори, техника боя ограничена человеческими возможностями и потому давно известна. А то, что он делает, это что-то… - Рубос смешался, потом всё-таки закончил: - что-то даже зловещее.

    Сухмет кивнул:

    - Ты правильно заметил. И орденцев это смущает. Они считают, что мастерство Учителя уже не совсем человеческое. Когда его спросили об этом, он сказал, что учится у Камазоха. Просто вызывает в памяти всё, что видел пять лет назад, и отрабатывает действия и контрдействия, и проигрывает те, прежние бои. Неделю назад Лотар мельком подумал, что способен биться уже с двумя цахорами одновременно. Но он хочет отшлифовать технику боя против четырёх Капюшонов… Ну, как если бы они снова появились.

    - Я понимаю. - Рубос выглядел не столько озадаченным, сколько испуганным. - А разве это возможно? Помнить движения противника, с которым бился пять лет назад?

    - Я научил его паре магических приёмов, восстанавливающих память, и он как-то признался, что теперь может вспомнить даже движения своих детских лет.

    Рубос вздохнул, рассеянно провёл рукой по лбу, словно прогонял неприятные мысли:

    - Интересно тут у вас, очень интересно. А в вольном спаринге кто-нибудь решился проверить его технику? Сухмет опять улыбнулся:

    - Он отказывается.