— Что-то вроде этого. — Джарвис грустно улыбнулся. — Но за что вы извиняетесь?

— В свете произошедшего с мельницей вы поймете. К сожалению, последней великолепной идеей моих озорных братьев было отвести вашего быка в молочное стадо. Прошу вас, не спрашивайте зачем… Их логика недоступна моему пониманию. Я уже отвела их извиниться перед вашими скотниками и проследила, чтобы они забрали быка и привели обратное стойло. Это приключение, по-видимому, не причинило ему вреда, хотя, боюсь, молочные продукты моих коров могут немного пострадать из-за возбуждения. — Она помолчала, потупив серо-зеленые глаза. — Думаю, мне следовало ожидать чего-то такого. Конечно, летом они дома, но я надеялась, что они переросли такие школьные выходки.

Мэдлин медленно направилась к входной двери, и Джарвис, приподняв брови, пошел в ногу рядом с ней.

— Гарри пятнадцать, не так ли? Он довольно скоро прекратит свои озорные проделки, но когда это произойдет, вы, возможно, пожалеете об этом. В этом сезоне небольшое ухудшение вашей молочной продукции даже не будет замечено, и если это самое плохое из того, что он и двое других устроят в этом году, нужно будет сказать спасибо за то, что нам с вами повезло.

— Когда, вы ожидаете, починят мельницу?

Мэдлин взглянула на Джарвиса, когда они остановились под навесом парадного крыльца.

Они еще несколько минут поговорили о мельнице, о будущем урожае, о местных оловянных рудниках, в которых были заинтересованы обе семьи, о последних местных деловых новостях. Как все соседские джентльмены, Джарвис научился уважать и ценить более широкую информированность Мэдлин, чем была доступна им всем.

В округе не было ни одного коммерсанта, шахтера, рабочего или фермера, который не беседовал бы охотно с мисс Гаскойн о своей работе — как и их жены. У Мэдлин было глубокое понимание абсолютно всего, что происходило на полуострове Лизард и в окружающих регионах, и вряд ли кто-либо из мужчин мог соперничать в этом с ней.

— Мне действительно нужно идти. — Мэдлин взглянула вверх на солнце и встретилась взглядом с Джарвисом. — Благодарю вас, что с пониманием отнеслись к происшествию с быком.

— Если это поможет, то скажите своим братьям, что меня их шутка не обрадовала. Я вскоре собираюсь на мельницу.

Мэдлин подала ему руку, Джарвис пожал ее и пошел вместе с Мэдлин вниз по ступенькам во двор, где дожидалась готовая пуститься вскачь лошадь — мощный, норовистый гнедой мерин, которым не многие женщины смогли бы управлять.

Водрузив на голову шляпу, Мэдлин взялась за переднюю луку седла, а Джарвис держал под уздцы лошадь и, не моргая, наблюдал, как девушка вставила сапог в стремя и взлетела на широкую спину лошади.

Она всегда ездила верхом по-мужски и поэтому носила под юбкой брюки. Учитывая, сколько миль она проезжала за день, проверяя владения брата, даже самые склонные к осуждению пожилые дамы считали эту одежду вполне допустимой.

Взяв в руки поводья, улыбнувшись и коротко отсалютовав, Мэдлин подала гнедого назад, развернула его и быстрой рысью поскакала из окруженного стеной двора.

Джарвис смотрел ей вслед, едва ли отдавая себе отчет, что во всех делах в округе она участвовала наравне с местными мужчинами-землевладельцами, что к ней никогда не относились как к женщине, но, правда, никто не обращался с ней и как с мужчиной — не хлопал по спине и не предлагал бренди. Она занимала особое положение.

Потому что во многих отношениях Мэдлин и была особенной.

Думая о своих сестрах, Джарвис решил, что не помешало бы, если бы они позаимствовали немного уникальности Мэдлин.