Дортмундер изумленно посмотрел на старика, дивясь его осведомленности. Старик хихикнул почти как Том, но при этом приоткрыл губы, показывая свои сморщенные, потемневшие беззубые десны.

— Не ожидал, что я об этом узнаю? — спросил он. Винтовка в его испещренных морщинами руках была по-прежнему наведена на Дортмундера, словно пушка у подъезда дворца правосудия.

— Нет, не ожидал.

— И тем не менее я все знаю. Сейчас Тим Джепсон называет себя Томом Джимсоном. Он взял напрокат машину, а ты крутил баранку.

— Отличная работа, — похвалил Дортмундер, окончательно смешавшись.

— А знаешь, что у меня получается лучше всего? — спросил псих.

— Что же?

— Стрельба. — Старый маньяк ухмыльнулся, при этом его щека коснулась холодной стали винтовки. — Я много лет кряду постреливал по кастрюле.

— И она осталась цела? — удивился Дортмундер.

Его замечание почему-то привело старика в неописуемую ярость.

— Я стрелял, чтобы наполнить ее! — рявкнул он. — Пищу добывал, понятно? Койотов, кроликов, змей да крыс! Потом варил их в кастрюле! И жрал!

— Простите меня, — сказал Дортмундер. — Я горожанин и совершенно не разбираюсь в таких вещах.

— А я разбираюсь, — ответил обидчивый селянин. — И вот что я тебе скажу, мистер. Я очень хорошо стреляю.

— Я не сомневаюсь в этом, — донельзя уважительным тоном ответил Дортмундер.

— Возьмем, к примеру, белку, — продолжал старик. — Белка непрерывно движется, не то что ты сейчас. Она не замирает ни на миг, и прицелиться в нее не так-то просто. И тем не менее я без промаха сбиваю белок, попадаю точно туда, куда хочу, чтобы не испортить мясо.

— Отличная работа, — снова похвалил Дортмундер.

— Великолепная!

— Да-да! Вы правы!

— Так вот, — продолжал старик, немного успокоившись. — Представь себе, что я решил отстрелить тебе левое ухо. Как ты думаешь, я попаду или промахнусь?

— Э-э... — пробормотал Дортмундер. Его левое ухо страшно зачесалось, а левая рука вздрогнула, испытывая непреодолимое желание взяться за ухо и хорошенько его поскрести. — Э-ээ... — сказал он, — мне кажется, не стоит этого делать.

— Почему?

— Э-э... соседи услышат шум и...

— Я немало знаю о Нью-Йорке, — сообщил псих. — Говорят, что в этом городе при звуке выстрела люди прибавляют громкости в телевизоре и прикидываются, будто это не их дело. Так мне говорили.

— Пустые сплетни, которые распускают провинциалы! — заявил Дортмундер. — На самом деле жители нашего города — люди заботливые и добросердечные. Например, вы можете забыть бумажник в такси, и вам его обязательно вернут.

— Я не оставляю бумажников в такси, — сказал псих. — И говорю то, что слышал. Может, проверим?

— Минутку! — воскликнул Дортмундер. — Зачем, зачем вам это?

— Для тренировки, — сказал псих. — И для того, чтобы ты воспринимал мои слова всерьез.

— Я и так воспринимаю их всерьез!

— Вот и хорошо. — Старик кивнул, по-прежнему целясь в ухо Дортмундера. — Так где же сейчас Тим Джепсон?

— Что «э-ээ»? — спросил Гаффи, нахмурившись.

— Я не знаю!

— Очень жаль, — искренне заявил Гаффи.