Когда столица перестала справляться с потоком товаров, Билминг стал основным портом и кораблестроительным центром. Приморское расположение позволяло ему торговать с другими прибрежными городами, не будучи зависимым от элендельской железнодорожной монополии. Вдобавок Билминг был центром торговли с Южным континентом, где традиционно предпочитали доставлять товары морем, а не по воздуху.

Открытие новых земель принесло в Билминг богатство. Богатство означало власть. В Эленделе многие считали, что жители Билминга чересчур независимы, и в последние годы Билминг стал единственным городом Бассейна, способным тягаться с Эленделем.

В столице к Билмингу по-прежнему относились свысока, называя его «захолустным пристанищем тупых моряков и пьяных докеров». Но Билминг вовсе не был захолустным городишкой. Он быстро превращался в современный мегаполис.

Мараси обратила внимание на аккуратные пригородные домики и заранее отведенные под дальнейшее строительство земельные участки. Кое-где стройка уже шла; дома возводились один за другим, и все отличались друг от друга. Все крыши были разными, входные двери размещались с разных сторон. Но при этом район выглядел удивительно симметрично – непонятно почему.

В центре повторялась та же картина. Вдалеке виднелись полудостроенные башни небоскребов, напоминающие мифические шпили Кредикской Рощи. Самое высокое здание центра располагалось дальше всех. В нем было семьдесят-восемьдесят этажей, как в высочайших небоскребах Эленделя.

У каждой высотки – особенно центральной – была причудливая архитектура, словно старинной крепости придали современные обтекаемые черты и отделали сталью. Приближаясь, они проехали под эстакадой кольцевой железной дороги. Некоторые участки еще не были закончены, но по большей части уже ходили поезда.

Здесь повсюду правил металл. Блестящие стальные скелеты зданий выставляли напоказ свои ребра. У законченных построек непременно были металлические крыши или фасады – не всегда отполированные, зачастую покрытые патиной. Из-за этого, несмотря на многообразие архитектурных решений, городской ландшафт складывался в цельную картину.

Мараси впечатлилась. Город был пусть и недостроен, но тщательно продуман. Здесь все было пропитано индустриальностью, инновациями и совершенством. Множество рекламных щитов возвещали о преимуществах самодостаточности и независимости. Не нужно было читать между строк, чтобы понять общий посыл этих лозунгов: город стремился к независимости от Эленделя.

– Ты когда-нибудь обращала внимание, – вдруг заговорила водитель, – что дети всегда рисуют дома одинаково?

Мараси с прищуром посмотрела на нее. Голос у женщины был низкий, но в остальном никаких особых отличительных черт Мараси не замечала. Она выбрала машину, перевозившую исключительно груз, чтобы другие констебли своей болтовней не мешали спать.

– Не обращала, – ответила Мараси.

– Странное дело, – продолжила водитель. – Безусловно, все знают, как примерно должен выглядеть дом. Квадратный, сверху треугольная крыша. Посередине дверь. Пара окон. Может, еще дымовая труба, хотя теперь ими оснащают жилье все реже и реже. Ты когда-нибудь видела дом, который на самом деле выглядит так? Вряд ли. Так почему дети их такими рисуют?

– Наверное, так проще, – предположила Мараси.

– Возможно. А может, они рисуют вовсе не дом, а чье-то изображение дома, которое уже где-то видели. Иллюстрацию. Символ.

Мараси сощурилась еще сильнее.

– Интересное наблюдение, констебль… простите, запамятовала ваше имя.

– Луносвет, – ответила женщина. – Мы предпочитаем кодовые имена.