- Вы в Париже один?

- Да.

- В таком случае... Быть может, вас заинтересует...

Он протянул мне красную карточку, размером чуть больше обыкновенной визитной.

- Если вас привлекают увеселения ночного Парижа...

Он обволок меня улыбкой сообщника и сунул карточку в один из карманов моего пиджака.

- Стоит только набрать номер, месье...

В лифте я извлек карточку из кармана. На ней черными буквами значилось:

"Хэйуорд.

Прокат роскошных автомобилей.

Предоставляется машина высшего класса с шофером.

Туристические маршруты. Paris by Night.

Авеню Родена, 2 (XVI округ). Тел. - ТРО 46-26".

Как это ни странно, но фамилия "Хэйуорд" вначале не привлекла моего внимания. Я распахнул обе створки окна и решил позвонить жене. Не было еще часа ночи, а она привыкла ложиться поздно. К телефону подошел Бристоу.

- Мадам еще не вернулась. Она пошла в театр с друзьями.

- Я вас не разбудил?

- Нет, сэр, мы играли в шахматы с мисс Майнот. Не хотите ли поговорить с мисс Майнот, спросить что-нибудь о детях?

- Они, наверно, спят?

- Спят, сэр, но до половины десятого смотрели телевизор, мы с мисс Майнот проявили слабость и... Показывали фильм Уолта Диснея, сэр. Передать ли мадам, чтобы она позвонила вам нынче ночью?

- Не надо. Утром я позвоню сам. Надеюсь, в Лондоне не такая жара, как в Париже...

- Погода у нас вполне сносная.

- Тем лучше.

- Мне встретить вас в среду утром в Хитроу, сэр?

- Не надо, я задержусь еще на несколько дней в Париже.

- Хорошо, сэр.

- Желаю вам выиграть партию, Бристоу.

- Спасибо, сэр.

Прежде чем снять пиджак, я опорожнил карманы. Паспорт, мелочь, записная книжка... Я развернул чек, врученный мне Тацукэ. Цифра - 80 тысяч фунтов, розовые готические знаки на светло-голубом фоне показались мне такими же призрачными, как голос Бристоу в телефонной трубке. А между тем вот уже двадцать лет, с тех пор как я уехал из Парижа с намерением никогда сюда не возвращаться, в моей жизни все было так организованно, так прочно, так радужно... Никаких потайных сторон, никаких зыбучих песков... Серия романов о Джарвисе, которую я начал писать по приезде в Лондон в моей унылой комнатушке на Хаммерсмит, нынче, к моим тридцати девяти годам, превратила меня, по выражению Тацукэ, в "нового Яна Флеминга". У меня было все, что необходимо для счастья. Жена, такая красивая и обаятельная, что издатель пожелал, чтобы ее фотография украшала обложку первого "Джарвиса". И эта очаровательная фотография способствовала успеху книги... Трое прелестных детей, единственным недостатком которых было пристрастие к телевизору; дом в Лондоне, на утопающей в зелени Ратлэнд-Гэйт; загородный дом в Клостерсе; а в прошлом году я осуществил давнюю мечту - купил виллу в Монако, принадлежавшую баронессе Орши, романы которой я читал и перечитывал в трудную пору на Хаммерсмит, чтобы получше овладеть английским и в перипетиях "Красного первоцвета" почерпнуть вдохновение и волю для сочинения моих "Джарвисов". От милейшей баронессы, в каком-то смысле - моей литературной крестной, ко мне и перешла вилла в Монте-Карло по улице Коста, 19.

Я вытянулся на кровати. Из-за жары лучше было не делать лишних движений, но все же я протянул руку к ночному столику и взял старую тетрадь. Я положил ее у изголовья. Я вовсе не собирался в нее заглядывать. Зеленая обложка, обтрепанные края, в левом углу - спирали, треугольник, а над ним надпись: "Клерфонтен". Самая обыкновенная школьная тетрадь, которую я однажды купил в магазине канцелярских товаров на авеню Ваграм и в которую записывал адреса, номера телефонов, иногда напоминание об условленной встрече, - один из немногих уцелевших следов моей былой жизни в Париже, так же, как просроченный французский паспорт или кожаный портсигар, ныне бесполезный, поскольку курить я бросил.