Кант. Я вам больше не нужен?

Щульц. Все мы друг другу нужны… И, да будет каждый из нас опорой другому.

Кант. Да будет. Однако на вас опираться… остерегусь.

Щульц. Как знать, господин Кант… Как знать… Я буду за вас молиться.

Едва заметно кивнув, Кант удаляется в дверь, через которую появился.

Янус /кричит/. Дионис! Заверни его! Хлопни в ладоши!

Дионис. Зачем? Кант опять ничего не получит. В который уж раз у него сорвалось…

Щульц. Господа, ошибаются! Сорвалось… у меня.

Янус. Это как понимать?

Щульц. Кант получит все… чего добивается! /Янус присвистнул, вставая./ Только что поступила депеша: «Фон Зайдлиц – министр просвещения»!

Янус. Друг Канта – фон Зайдлиц!?

Щульц. Да – друг… а ныне и покровитель!

Дионис /Янусу/. Ну вот, ты хотел поворот? И хлопать не надо. /Сначала тихо, затем все громче смеется./

Янус. Дионис! Разве это смешно?

Дионис /сквозь смех/. Еще как!

Янус /подозрительно/. Ты с ним сговорился?!

Дионис. О, Господи, не смеши еще больше! И успокойся. Чего нам бояться, если у этих господ даже Кант может стать «Несравненным, Блистательным Кантом»… лишь по знакомству! Будь он хоть семи пядей во лбу – не имеет значения! Нет знакомства, – нет «Канта»! Сколько их уже сгинуло и еще сгинет в бесследности, потому что на всех, просто… не напасешься фон Зайдлицев! /Кричит./ Янус! Кто мы рядом с «гигантами», насадившими этот порядок – слюнявые покровители муз и наук! Слезливые филантропы! /Хохочет, неожиданно вскрикивает и, схватившись за голову, мечется по авансцене./ Ай! Больно! Моя голова! Несчастная моя голова! /Стонет./ О, Небо! За что эти адовы муки!

Занавес.

Действие второе

Кенигсберг. Одно-двухэтажные строения Принцессиненштрассе. Дом Канта (два этажа и мансарда). Вдали – спуск к озеру, кроны лип и башня собора. Появляются Янус и Дионис.

Янус. Вот этот дом! На Принцессиненштрассе любая собака знает господина Канта. Звонить?

Дионис. Подождем… Господин ректор еще изволят прогуливаться… Да и фельдъегерь не подоспел.

Янус. Слушай, мне надоело всю жизнь таскаться за Кантом!

Дионис. Он так вознесся, что ты перестал его чувствовать кожей.

Янус. Зато чую тебя.

Дионис. Слушай, Янус, растряси свой жирок! История не простит благодушия!

Янус. Чего ради мне суетиться из-за какого-то Ницше, которого нет и в помине!

Дионис /горячо/. Не какого-то… – лучезарного! Он придет сказать людям, что Человек – Бог страстей, жаждущий властвовать, испепелять несогласных, чужих, непохожих и слабых, что жизнь есть порыв Страшной Воли – захватывающий на мгновение вздох, в котором – вся мудрость, весь смысл! Понимаешь? Фридрих Ницше – пророк! А я его полномочный посланник!

Янус. Это я уже слышал. Скажи, почему ты так долго бездействовал?

Дионис. Видишь ли… в «магию обстоятельств» вкралась мерзкая фальшь, – мне пришлось выжидать.

Янус. Опять напускаешь туману? Во всем виновата наука!

Дионис. Пожалуй, есть польза и от науки… Лишь оснащенная ею «Могучая Воля» заткнет поры жизни, угомонит суету, не позволив двуногим дожить до маразма! Пусть дохнут в трезвом уме, с сознанием, что и другие тут не задержатся! Страсть! Страх! Азарт! – вот лоцманы мирового процесса – этой скользкой тропинки к обрыву! Ненавижу воспитанных Кантом рассудочных выродков, ибо их идеал – «компромисс»! Их цель – затянувшаяся агония долгожительства с разжижением мозга и разложением заживо! Все, пора действовать! Стрелка Судьбы повернула в нужную сторону!

Янус.