|
Она как-то специально искала про него что-нибудь в библиотеке, но ничего не нашла. Дед говорил, что шалет переводится так: ша — это тысяча, а лет, это и есть лет. Значит: тысяча лет. Он не знает, на каком это языке, но так говорил ему еще его дед. Предки верили, что это растение может продлить жизнь чуть ли не вдвое. Маринка мечтала, что оно поможет деду. Ей не хотелось, чтобы он умер. Может быть, оно придаст ему силы и избавит его от хандры? Она взмыла над полянкой, покружилась над болотами, еще раз полюбовавшись их красотой, и полетела к домику. Дед, слава Богу, спал. Она приземлилась на крылечке, и только сейчас заметила, как ей хочется спать. В доме пахло как-то по особенному. Маринка наслаждалась чистотой. Эту любовь к чистоте ей привила мама еще в детстве. С тех пор Маринка всегда держала в доме порядок. Она легла на чистую кровать и тут же уснула.
44
Утром дед будил ее с довольной улыбкой: — Молодец, доченька. Домик наш аж не узнать, иди-ка, посмотри, как я полянку прибрал. Таперь мы с тобой славно тут зажавем. Я уж и завтрак сварганил. Маринка взглянула на часы: Ого, уже десять! Дед дал ей выспаться. Она вскочила, быстро умылась и начала подгонять деда: — Дед, давай скорей, мне не терпится в лес пойти. — Вот, егоза, а мы где? Мы ж в лесу и есть. Счас поядим, чем Бог послал, да и пойдем. Маринка сгорала от нетерпения. Она хотела увидеть, как обрадуется дед, и еще ей очень захотелось увидеть шалет днем, получше рассмотреть его. — Дед, мы сегодня пойдем к Сатанинским болотам, там поищем. — Слушай, в прошлом годе я там все облазил, лучше пойдем к Чистам озерам. — Дед, какая тебе разница? Я хочу на болота взглянуть, ведь идти все равно куда. Если в прошлом году ты там шалет не нашел, так это может к лучшему, в этом году он там возможно появится. — Ах, Маринка, смяшная ты, все ишо веришь. Я вот уж всю веру потерял. Дед повздыхал, с неохотой поел свой завтрак. У Маринки же наоборот проснулся волчий аппетит: свежий воздух и беременность давали о себе знать. Она смела все, что приготовил дед. Быстренько помыла посуду, и они отправились в путь. Идти через лес было тяжело, они с трудом продирались сквозь заросли молодого кустарника, пока не наткнулись на тропинку, проложенную зверьем. Тропинка явно вела к болотам. Теперь идти стало веселей. Они забредали на каждую полянку и искали. Маринка то же делала вид, что ищет, а сама сгорала от нетерпения. Она чувствовала, что идут они правильно. Вот сгоревший дуб, она его еще раньше приметила, видно в него попала молния. Он острой стрелой возвышался над деревьями. Ночью она летела и видела эту стрелу. Запахло гнилью. — Слышь, дочка, от болот тянет. Можат, дальше не пойдем? — Только не это, — подумала в отчаянии Маринка. — Дед, ты, что? Еще чуть-чуть осталось. Как вода появится, так дальше не пойдем. — Здеся очень опасно: на сухом месте провалиться можна. — Послушай, дед, если здесь звери ходят, значит и мы пройдем. Вон смотри, полянка, — Маринка увидела знакомый дуб, — давай там отдохнем. Я немного устала, заодно там и поищем. — Они вышли на полянку. Маринка тут же легла на травку, закрыла глаза, и сказала: — Дед, я полежу немного, ты поищи пока. А про себя взмолилась: — Ну, находи же его скорей! Но дед не спешил. Он опустился рядом с ней и завел свой долгий разговор «про жизть». Маринка чуть не лопнула от досады. — Она что должна взять его за руку и подвести к шалету? Дед чуть ли не сидит на нем. — Марин, можат, ты проголодалась, я с собой хлеб взял? — Дед, мы что, сюда есть пришли? — спросила Маринка с досадой. |
